- Ты должен отпустить его, Сережа, – тихо сказала девушка, – Это его путь, его судьба.
- Быть предателем его судьба? – вдруг повысил голос Белов.
- Не осуждай его, попытайся понять… – совершила очередную попытку Ася.
- Понять что? – еще больше разозлился комсорг, – Измену родине? Дезертирство? Он бросает свою страну, свою команду, своих товарищей, в самый важный и трудный момент! Ради чего? Ради сытой жизни, денег, какой-то мнимой свободы? По-твоему на это можно променять свою совесть?
- Но, главное, что он бросает тебя, да? – не желая вступать в политическую дискуссию, тихо спросила девушка.
Белов ничего не ответил, только опустил голову и тяжело вздохнул. Ася присела на кровать капитана напротив Сергея и взяла его руки в свои.
- Сережа, послушай меня, – ласковым тоном заговорила она, пытаясь заглянуть ему в лицо, – Ты не можешь заставить его жить по твоим меркам, не можешь вечно его контролировать. Даже дети не принадлежат своим родителям, что уж говорить о друзьях, возлюбленных… Модестас взрослый мужчина, он имеет право сам принимать решения, выбирать свой путь, идти к своей мечте. Если ты не можешь его понять, то попытайся хотя бы принять его выбор. У тебя все равно нет власти, чтобы удержать его…
Сергей сидел, низко опустив голову и не глядя на нее. Ася даже не могла толком понять, слушает ли он ее.
- У тебя есть, – вдруг поднял на нее искрящийся надеждой взгляд Белов, – Если ты попросишь, он останется, не сможет тебе отказать!
Ася едва заметно вздрогнула и, отпустив его руки, откинулась назад, упираясь руками о жесткий матрас позади себя.
- Я этого не сделаю, – твердо сказала она, глядя на комсорга холодным решительным взглядом.
- Ты можешь спасти его, как ты не понимаешь? – горячо заговорил Сергей, – В твоих силах уберечь его от главной ошибки в жизни!
- А я не считаю, что это ошибка, – ледяным тоном проговорила девушка, – Это его мечта, он шел к ней много лет, и сейчас, когда он почти у цели, я не собираюсь становиться у него на пути. И тебе не советую.
- Ася, опомнись! Что ты говоришь? – не веря своим ушам, воскликнул Белов, – Он совершает уголовное преступление! Если его поймают, он будет сидеть в тюрьме!
- И что? – равнодушно ответила Ася, пристально глядя ему в глаза, – Цель всегда оправдывает средства.
Комсорг замолчал, ошарашено всматриваясь в ее лицо. В этой расслабленной позе, в небрежном повороте головы, и в этих сверкающих искрах льда, которые он впервые так явно увидел в глубине ее черных глаз, ему открылся совершенно другой человек. Резкий, хладнокровный, чужой, совсем не похожий на его маленькую ласковую девочку. Словно кадры из фильма безумным калейдоскопом завертелись в голове обрывки воспоминаний – холодность ее случайно брошенных фраз, жесткость и решительность поступков, непоколебимость суждений, фанатичная преданность цели. Он никогда не обращал на это внимание, неосознанно защищая свою любовь от реальности, никогда не задумывался о том, какие истинные мотивы скрываются за ее решениями, какие мысли таятся под копной этих непослушных волос. Что он вообще знал о ней?
- Кто ты? – напряженно протянул он, будто испугавшись своих собственных мыслей.
- Девушка, которую ты думаешь, что любишь, – холодно ответила Ася.
Финальные матчи группового этапа с Филиппинами и Югославией после трудовой победы над Пуэрто-Рико оказался сборной просто легкой прогулкой. Без труда одолев более слабого соперника, а затем и не показывающих на этом турнире ничего феноменального югославов, команда СССР вышла на первое место в своей подгруппе с максимально возможным количеством очков. Впереди ребят ждал день отдыха, а затем полуфинал против опытных и физически хорошо подготовленных баскетболистов Кубы, и главный соперник – США.
Вечер после игры Ася впервые с тех пор, как они приехали в Мюнхен, провела в своей комнате. Она убедила себя, что нужно дать Белову отдохнуть после длинной серии игр, но на самом деле она просто боялась остаться с ним наедине. Вчерашний разговор тяжелым грузом лежал на сердце. Ася ясно видела в его глазах разочарование и непонимание, как будто романтическая пелена любви постепенно спадала с его глаз, открывая ему ее истинное лицо. Девушку знала, как повернуть процесс вспять, знала, как коснуться, как улыбнуться, как посмотреть так, чтобы за его спиной снова выросли крылья. Но она не сделала этого, позволила ему наблюдать и анализировать, была честной до конца, не прикрываясь женскими чарами и не используя его любовь против него самого.
Ася сама не поняла, зачем поступила так. Больше всего на свете, ей хотелось, чтобы Сергей замечал в ней только самое лучшее. Ради того, чтобы видеть в его глазах восхищение, она готова была врать, изворачиваться, вести двойную жизнь, тщательно скрывая от него все, что могло испортить ее совершенный образ в его глазах. Не находя в себе возможности соответствовать его высоким идеалам, она прилагала все усилия, чтобы хотя бы казаться идеальной.
Девушка стояла у окна, опираясь ладонями о подоконник и наблюдая, как еще один день Мюнхенской Олимпиады накрывают плотные осенние сумерки.
Она отпустила себя всего на мгновение, не выдержала его давления и напряжения последних дней. И этого было достаточно, чтобы разрушить его романтические иллюзии. Сергей был слишком правильный, слишком честный, слишком положительный во всем, чтобы понять и принять ее истинную сущность. Его неизбежное разочарование было вопросом времени.
«Может, так даже и лучше...» – подумала девушка, задумчиво глядя в окно.
Через минуту Ася услышала за своей спиной звук открывающейся двери и Катино сдавленное «Здрасте!». Ответа не последовало, но по раздающимся в тишине приближающимся к ней шагам, девушка знала, что это он.
Сергей подошел к ней сзади и мягко запустил пальцы обеих рук ей в волосы.
- Я не думаю, я точно знаю, – тихо проговорил он.
- Я, наверное, пойду посмотрю, как там мои травмированные себя чувствуют, – с улыбкой проговорила Катя и вышла из комнаты.
Ася ничего не ответила и даже не обернулась. Все ее ощущения сейчас сконцентрировались на прикосновениях его рук, которые нежно массировали кожу головы, снимая напряжение и отключая мысли. Девушка закрыла глаза и прислонилась спиной к груди мужчины.
Проведя бессонную ночь в несвойственных для их молчаливой дружбы, разговорах по душам с Модестасом, и забывшись коротким сном только под утро, Сергей проснулся будто прозревшим. Только сейчас он осознал, насколько заблуждался на нее счет, а еще больше на свой собственный. Как долго он наслаждался иллюзией, что способен управлять ею, как всегда управлял обстоятельствами, событиями, собственной жизнью. Хотя с самого начала все было наоборот – все ниточки его души были сосредоточены в ее маленьких ручках.
Белов всегда выбирал одинаковых девушек – скромных, порядочных, добрых, ласковых. Именно эти качества он всегда считал главными женскими добродетелями и интуитивно искал их в каждой новой знакомой. У него было не много женщин, Сергей предпочитал качество количеству. Он никогда не был робким или стеснительным, даже в юности, но относился к женщинам с большим уважением, которое родители привили ему с детства, вместе с правилами хорошего тона, понятиями добра и зла, четкими различиями между хорошими и плохими поступками.
Появление Аси Гречко в его жизни смешало все оттенки, столкнуло его с прямого выверенного пути нравственности и принципиальности. Будто под гипнозом ее горящего холодным огнем взгляда, день за днем он разрушал свою душу этой любовью, сам не замечая, как нарушает одну заповедь за другой, совершая поступки, за которые еще недавно так строго осуждал других. Он не просто возжелал девушку своего друга, он счел себя в праве отнять ее у него, малодушно оправдывая себя тем, что его любовь сильнее. И совесть не мучила его ни секунды, потому что это была всего лишь цена за право обладание ею. А когда она попыталась разорвать эту связь, он сделал это снова. Потому что цель оправдывает средства.
Он критиковал Модестаса за мягкотелость и бесхарактерность, принимая его отношение к ней за слабость, хотя сам продолжал прощать ей все, включая бесконечное вранье и нескрываемый флирт с капитаном. Он обвинил друга в предательстве родины, хотя сам совсем недавно предлагал Асе уехать в Америку. Если бы она согласилась, то он не раздумывал бы ни минуты. Он осудил даже ее саму за холодность суждений, за жесткость позиции, за то, что не разделяла его гражданского негодования, в то время как сам даже не удосужился заглянуть глубже в ее душу, попытаться узнать ее настоящую.