- Вон, для Модестаса! – сказал он, кивая головой в сторону толпы сотрудниц, окруживших место съемок капитана.
- Сейчас мы все устроим! – ободряюще улыбаясь Белову, сказала Ася и громко крикнула в зал, – Нам нужен гример! Скорее!
Всем видом демонстрируя, как она недовольна ее работой, Ася начала давать инструкции подбежавшей девушке гримеру:
- Волосы не зачесывайте так сильно на бок, и добавьте больше объема, не надо их так приглаживать. Усы тоже нужно причесать заново, чтобы было ровно… Ах, не так… Дайте я сама сделаю!
Ася забрала у гримера инструменты и принялась сама причесывать Белова. Добившись, наконец, от его челки мягкой густой волны, она приступила к усам, приняв перед этим от гримера, как хирург от ассистента, специальную маленькую расческу. Она стояла к нему почти вплотную, аккуратно расчесывая волоски и придавая им нужное направление. Благодаря тому, что Белов сидел на завышенном стуле, а Ася стояла, их лица оказались на одном уровне. Как художник во время работы над полотном, девушка периодически отходила на шаг назад, чтобы лучше оценить свое творение, а потом снова приближалась, чтобы скорректировать обнаруженные огрехи. Комсорг не сводил с нее глаз, полных надежды и доверия. Ася не на шутку увлеклась процессом, попутно думая, что вполне смогла бы освоить и эту нехитрую профессию.
- Этот волосок… Никак его не победить… – пробурчала она себе под нос, и добавила по-немецки, обращаясь к гримеру, – А ножницы есть?
Когда в руке девушки мелькнули ножницы, Белов вдруг схватил ее обеими руками за талию, отчего она их чуть не выронила вместе со всеми своими расческами, и проговорил с мольбой в глазах:
- Ася, может не надо?
- Комсорг, ты чего испугался? Один волосок всего! Боишься, что я тебе нос отрежу? – засмеялась Ася, глядя в эти доверчивые голубые глаза, которые когда-то ее так пугали.
- Ну, пусть торчит, что он тебе так мешает…
- Ладно, живи! – продолжала веселиться Ася, не замечая, что ее тонкое тельце все еще обхватывают огромные руки комсорга, – Маленькие несовершенства украшают мужчину!
- О, обнимать гримера тоже входит в набор услуг? – послышалось рядом ехидное с литовским акцентом.
- Модестас, не мешай! Ты уже закончил сниматься? – раздраженно сказала Ася, выпутываясь из рук Белова. Казалось, ее нисколько не смутило положение, в котором она оказалась. Скорее ее досадовало то, что некто разрушил ту хрупкую гармонию, которую ей сейчас удалось установить с Комсоргом.
- Я вам помешал? – с картинным удивлением воскликнул капитан, – Ну извините! Я-то уже закончил! Это оказалось проще, чем кажется. Может, если вы будете меньше обниматься и начнете работать, то у вас тоже все получится?
- Эрик! – Ася решила призвать на помощь немца, вместо того чтобы сейчас затевать спор с Модестасом и окончательно убивать все свои старания, – Эрик, угости Модестаса кофе, пока мы тут заканчиваем съемку.
- С радостью, с радостью, – замурлыкал немец, приобнимая капитана и подталкивая его в сторону кафе.
- Эй, я не хочу! Я хочу с вами остаться! – запричитал литовец, уводимый любезным, но настойчивым Эриком – Я даже не понимаю, что он говорит!!!
- Поверь мне, так даже лучше! – кинула ему вслед Ася и, встав рядом с фотографом, улыбнулась Белову, – Начали! Снимаем крупный план!
Как только фотограф открыл объектив, Белов снова превратился в изваяние, правда, надо отдать должное Асиным стараниям, уже намного меньше походил на фюрера.
- Комсорг, посмотри на меня! Смотри только на меня! – увещевала его девушка, – Здесь только я и ты. Посмотри на меня так, будто ты поймал меня на центральной площади Эссена после отбоя! Вот… – заулыбалась Ася, осторожно дергая фотографа за полу рубашки и шепча ему уголками губ, – Снимай, ну снимай же!
- А теперь представь, что я оказалась при этом в шерстяных носках и с фонариком в руках…
Дело пошло. Осторожно, чтобы не спугнуть, кадр за кадром, они шли к результату.
Эрик наблюдал за студией из кафе, и, глядя на Асю, задумчиво протянул:
- Айс… Я бы взял эту девочку на работу… У нее талант.
Сидевший рядом капитан только пожал плечами и улыбнулся, не понимая ни слова. Но Эрику и этого было достаточно. Какая улыбка!
Вечерняя игра со сборной ФРГ тоже не сулила советским спортсменам особых сложностей. Уже к концу первой половины матча команда СССР вдвое вела в счете, чем довела присутствующего на трибунах Эрика Клауса до нервного приступа. Во второй половине игроки, не напрягаясь, довели встречу до победы. Единственный, кто как показалось Асе, выкладывался по полной, – был Белов. Видимо для него не существовало «проходных» матчей, потому что каждая игра была схваткой с самим собой. Надо отдать должное его упорству, добрую половину очков команде принес именно он. Ася с улыбкой вспоминала о том, как этот гигант, безжалостно расстреливающий немецкого соперника своими точными ударами, еще несколько часов назад дрожал от страха и держался за нее двумя руками. «Ну, может, не дрожал, но держался точно!» – хихикала про себя Ася, наблюдая за его очередными «Белов Сергей – два очка».
К следующей игре с Испанией команда подошла в совсем расслабленном состоянии. Гаранжин орал как сумасшедший, пытаясь заставить их делать то, что он считает правильным, но команда разрозненно и хаотично набирала очки, вопреки всей его логике и вселенской справедливости.
Ася заметила на испанской скамейке своего нового знакомого, – черноволосого пресс-секретаря Диего, обладателя обворожительной белозубой улыбки и не менее обворожительного чувства юмора, и пока команда разминалась перед началом третьей четверти игры, подошла поздороваться.
- Айс, как приятно вас снова видеть! – целуя ей руку, по-английски сказал испанец, – Несмотря на эти неприятные обстоятельства…, – добавил он, указывая взглядом на табло.
- Это всего лишь цифры, Диего, всего лишь цифры…. – улыбаясь, произнесла Ася.
Болтая обо всем и не о чем, и заливисто смеясь над тонкими и уместными шутками испанца, девушка не заметила, как к ней подошел Гаранжин.
- Ася, иди, сядь на место, – тихо, но строго сказал тренер.
- Что? Владимир Петрович, почему? – удивленно спросила девушка.
- Ты мешаешь им разминаться, – и, проследив за взглядом тренера, брошенным на площадку, Ася увидела, как на нее пристально смотрят как минимум двое. И если Белов, продолжавший растяжку, отвел глаза сразу, как только она посмотрела на него, то капитан просто стоял, уперев руки в бока и откровенно сверлил ее взглядом.
- Ладно, иду, – понуро повернув в сторону своей скамейки, сказала Ася, ворча по дороге, -Хотя я не понимаю, в чем собственно дело… Я что уже не могу даже…
- Иди, давай, не ворчи, – Гаранжин легко по-отечески подтолкнул ее в спину.
Ася уселась на свое место и надулась. Тренер, конечно мужик хороший, но все-таки ей не отец, чтобы решать с кем ей общаться, а с кем нет. «Или может как раз он за мной и присматривает?» – задумалась девушка. А она уже начала подозревать вездесущего Комсорга и Севу, который как-то слишком часто мелькал рядом, где бы она не была. Ася обернулась на Диего, и картинно разведя руками, мол, начальство, что поделаешь, обратилась на площадку, где уже началась игра.
Вторая половина матча окончательно разрушила надежды испанцев на победу. Счет был не просто разгромным – катастрофическим! Горячая кровь испанцев не выдерживала. Соперники начали нещадно фолить, испытывая терпение советских гигантов. Напряжение на площадке нарастало. Испанские спортсмены нарушали правила, и компенсировали свои безуспешные попытки сравнять счет руганью и грубостью. Наконец, когда центровой испанской сборной, неудачно выпрыгнув на бросок, задел советского капитана локтем по лицу, отчего у того хлынула кровь из рассеченной брови, завязалась драка. Началась полная вакханалия. Под свист и гиканье трибун на площадку высыпали запасные игроки команд, руководство и даже технический персонал. В этой толпе людей уже было непонятно, пытаются ли они растащить дерущихся, или наоборот – присоединиться к потасовке. Ася тоже вскочила со своей скамейки и, безуспешно пытаясь перекричать гвалт, стоящий на площадке, старалась донести до тренера слова судий. В этот момент девушка заметила, что в гуще событий, Паулаускас нещадно лупит ни кого иного, как ее испанского приятеля Диего! «Этот-то куда полез…» – с сожалением думала девушка, глядя на хрупкого, по сравнению с баскетболистами, пресс-секретаря.