- Серега, – ласково проговорил грузин, – Пойдем выпьем, поговорим. Такой праздник хороший!
- У меня вечерняя тренировка, – хмуро сказал Белов и, на ходу подворачивая манжеты рубашки, вышел из заведения.
Ася с Модестасом шли по вечерним улицам Эссена, наблюдая, как повсюду зажигаются фонари и город начинает играть совершенно новыми красками. Ребята разглядывали витрины нарядных немецких магазинов, обсуждали людей, сидящих в оставшихся летних кафе, рассматривали машины неизвестных марок, с музыкой проезжающие мимо. Асе было легко и весело. Этот город, воздух свободы, который в нем царил и такая ласковая улыбка капитана, составляли сегодня ее счастье. Они смеялись и дурачились, как дети, впервые оставшиеся без присмотра старших. У уличного торговца они купили пиво и крендели, которыми Модестас настойчиво пытался накормить Асю, потому что «это противоестественно – быть такой тощей».
Капитан все еще держал ее за руку, когда они, немного поплутав по переулкам старого города, вышли к широкой набережной реки Рур. В темной воде мягкими бликами отражались городские огни, и они остановились, заглядевшись на игру света и тени. Облокотившись о парапет, Ася улыбалась в черную воду, будто поймала там свое отражение. Модестас стоял рядом с ней, повторяя ее позу и обнимая одной рукой за плечи. По телу девушки разливалось приятное ощущение свободы от мыслей и совести. Хотелось смеяться и плакать, делать глупости, быть непоследовательной, быть другой. Этот город позволял ей все, он делал ее свободной. Ни будущего, ни прошлого, ни сожалений, ни надежд. Только свежесть этой осенней ночи.
- Смотри, там корабль! – сказал Модестас, показывая глазами куда-то в черноту.
- Где? – завертела головой Ася.
- Ну, ты даешь, вот же, – с улыбкой сказал Модестас, наклоняясь к ней еще ближе и поворачивая ее голову в нужном направлении, – Видишь?
- Нет… Ой, да! Вижу! Огоньки! Они движутся!
Ася горящими глазами разглядывала приближающийся к ним прогулочный кораблик, а он смотрел на нее. На ее мягкие непослушные локоны, которые падали на лицо при каждом дуновении ветра. На ямочки на щеках, которые появились в полуулыбке. На то, как она забавно щурила глаза, пытаясь разглядеть объект своего внимания. Ася обернулась к нему, почувствовав на себе взгляд.
Их лица оказались так близко, что они могли ощущать дыхание друг друга. И он поцеловал ее. Совсем легко, невесомо, едва касаясь сомкнутых губ.
Она не отвернулась, не опустила глаза, а продолжала смотреть на него. В ее взгляде не было ни стеснения, ни упрека, ни страха, ни ложного обольщения. Он увидел в ней только спокойную уверенность и безграничную свободу, которую он так истово искал для себя.
Модестас обхватил ее лицо руками и, развернув к себе, поцеловал снова. Уже как хотелось по-настоящему – глубоко и влажно, растягивая и смакуя каждую секунду этого поцелуя. Обнимая девушку за плечи, он все сильнее прижимал ее к себе. Ее губы были послушными, а хрупкое тело ощущалось совсем невесомым в его сильных руках.
Капитан оторвался от ее губ, и стиснул в объятиях так крепко, что девушка пискнула.
- Аська! Мышонок мой тощенький!– мурлыкал Модестаас, сжимая ее все сильнее.
- Сломаешь, – услышал он сдавленное где-то на уровне своей груди. Парень нехотя ослабил хватку и выпустил добычу.
- Вот ты вредина все-таки! А сразу так нельзя было? – со смехом спросил Модестас, глядя на растрепанную запыхавшуюся Асю
- Нельзя! Потому что ты, – сказала девушка с напускной серьезностью, обличительно ткнув ему пальцем в грудь, – Волк в овечьей шкуре!
Модестас взял ее за палец и поцеловал его.
- Я больше никогда тебя не обижу. Ты мне веришь? – сказал капитан, вглядываясь в глаза девушки.
- Модя, не теряй головы, – с мягким упреком сказала Ася.
- Кажется уже поздно, – как завороженный глядя на ее губы, произнес капитан, а потом снова притянул к себе и поцеловал. Модестас облокотился спиной о парапет, держа девушку перед собой в кольце сомкнутых рук. Ася прижалась щекой к его предплечью и закрыла глаза. «Он заслуживает правды, больше всех заслуживает»
- Аська, я хочу здесь жить, – вдруг сказал Модестас.
Девушка подняла голову и посмотрела на капитана. Его возбужденный взгляд блуждал по окружающим набережную высоким домам.
- Хочу говорить, что думаю, делать, что хочу, ни от кого не прятаться, ничего не бояться, – продолжал парень, – жить не по советским, а по своим правилам. Хочу делать свой выбор сам!
Ася отвернулась и посмотрела на черную воду за его спиной:
- Может тебе и правда лучше уехать. Возможно твое место здесь, в этом мире. Вчера в кафе я испугалась, что ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни. А сейчас… Если это твоя цель, если ты твердо знаешь, чего хочешь…
- А ты? Ты бы хотела остаться здесь? – спросил капитан, ласково дотрагиваясь до ее волос.
- Мое место уже определено. И оно не здесь, – задумчиво сказала Ася.
- Твое место рядом со мной – уверенно и твердо произнес Модестас.
Ася покачала головой и с улыбкой взглянула на парня:
- Модестас, спустись на землю. Отец никогда не позволит…
- По-моему, ты уже достаточно взрослая, чтобы посметь ослушаться папу, – с ироничной улыбкой сказал капитан.
- Не в случае с моим папой, – с более грустной иронией ответила девушка.
- И кто же у нас папа?
Ася замялась на мгновение. Она растаяла в его руках, сказала лишнего, потеряла контроль. Но врать ему в лицо тоже теперь казалось невозможным.
- Гречко Андрей Антонович, – ровным голосом произнесла девушка, отходя от капитана ближе к реке и облокачиваясь на парапет. Она не хотела смотреть ему в лицо в тот момент, когда он узнает. Не хотела видеть этого выражения смеси восторга и страха, которые столько раз встречала на лицах новых знакомых.
- Ну, это я и сам примерно догадался, Гречко Ася Андреевна, – засмеялся Модестас, – И кто же он?
Ася улыбнулась. Казалось, Паулаускас был единственным человеком в Союзе, на которого имя, фамилия и отчество Асиного отца, произнесенные вместе, не производили никакого впечатления.
- Министр обороны Советского Союза, – не глядя на него, сказала девушка. Сзади повисла тишина, только сдавленный выдох выдал присутствие рядом другого человека. Ася обернулась.
- Сейчас самое время бежать! – с улыбкой сказала она капитану, который невидящим взглядом смотрел на нее, переваривая информацию.
- Не могу, ноги ватные стали, – не меняя выражение глаз, одними губами отшутился Модестас.
Ася хмыкнула.
- Никто не знает. Не говори, пожалуйста, никому. Даже Комсоргу.
- Не скажу, конечно, но… Зачем тебе все это надо? – постепенно приходя в себя, спросил капитан.
- У каждого свои мечты и свои цели, разве нет? – лукаво улыбаясь, сказала девушка, – Моя судьба уже решена. У меня нет права выбора цели. Но я могу выбирать средства ее достижения, понимаешь?
- Не совсем, если честно.
- Так даже лучше, – продолжая улыбаться, сказала Ася и снова прижалась к нему, приподнимаясь на цыпочках и подставляя лицо для поцелуя. Модестас запустил пальцы в ее волосы и, обхватив голову руками, поцеловал в призывно приоткрытые губы.
- И что же теперь будет? – спросил он, напряженно глядя ей в глаза.
- Ничего, – спокойно ответила Ася, – Ты пойдешь к своей цели, а я к своей. А все что произошло сегодня, останется в Эссене.
- Но… – начал было Модестас, но Ася не дала ему договорить, дотронувшись рукой до его рта.
- Живи сейчас, Модестас! Сегодня, вместе со мной. Только этот город и мы. Это все, что я могу тебе предложить. Этого мало?
- Это больше, чем я мог мечтать, – сказал капитан и, подняв ее на руки, поцеловал снова.
Они вернулись в гостиницу глубокой ночью, а может даже под утро. Никто из них не знал и не хотел знать который час. Выйдя из лифта в освещенный мягким желтым светом коридор, они, держась за руки, подошли к Асиному номеру.
На полу у двери в комнату, прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой правую ногу, сидел Белов. Он поднял на ребят уставшие покрасневшие глаза и остановил взгляд на их сомкнутых руках.