- Мамочка, прости меня, – прошептала Ася, ловя ее взгляд и глотая подступающие слезы.
- Не у меня надо прощения просить, – холодно глядя на нее, ответила Клавдия Владимировна, – У себя проси, за то, что лучшее свое время пропускаешь, от жизни отгораживаешься. У семьи Кирилла, за то, что им приходится выслушивать от людей сплетни, которые ты порождаешь своими выходками. Ты знаешь, что вся Москва уже судачит, будто Гречко насильно дочь замуж выдают? Ты хоть о ком-то подумала, когда устраивала представление в ателье Езерской?
Ася опустила голову, придавленная стыдом. Мамины слова больно ранили, проникая в самое сердце.
- Никто тебя не неволит. Если хочешь свадьбу отменить, сейчас самое время, – снова опуская глаза к столу и бумагам на нем, тихо проговорила мама.
Мысль отменить свадьбу никогда не приходила Асе в голову. Этот брак был неотъемлемой частью тщательно спланированного и детально продуманного будущего, которое нарисовал для нее отец, а они с Кириллом вместе раскрасили его яркими красками. Они так много говорили и думали о нем, что иногда ей казалось, будто она уже прожила его. Отступить сейчас означало полностью перечеркнуть все свои стремления и мечты, которые она годами лелеяла в себе, начать все заново, сделать шаг в пустоту и неизвестность. Нет, она была слишком истерзана и истощена, чтобы даже думать о таких значительных переменах в своей жизни. Все чего Асе сейчас хотелось, это снова стать маленькой девочкой, прижаться к маминой груди и ничего не решать, ни за что не отвечать, ни о чем не сожалеть.
Она осторожно слезла с подоконника и, подойдя к маме, порывисто обняла ее.
- Мамочка, я никуда не хочу идти! Я хочу остаться с тобой! – пряча слезы в маминых волосах, прошептала девушка.
- Полно плакать-то, – проговорила женщина, мягко, но уверенно отстраняя от себя дочь, – Все глаза уже выплакала.
Клавдия Владимировна внимательно посмотрела на Асю, в очередной раз пытаясь разглядеть в ее влажных глазах истинное намерение и желание.
- Знаешь, Асенька, – смягчая тон, проговорила она, остановившись у двери, – Любовь может быть очень большой, но жизнь, жизнь она намного больше. Не забывай об этом.
На следующий день после бессонной ночи и бесконечного рабочего дня Ася впервые за многие дни и недели вышла из Министерства вовремя. Она отпустила машину, и пошла по улице, сливаясь с толпой прохожих. У нее не было точного плана, не было готового решения, она знала только одно – ей необходимо хотя бы еще один раз увидеть его. Она не рассчитывала на его прощение, даже не уверена была, что он захочет с ней разговаривать. Но не могла не попытаться, не могла прожить свою жизнь, зная, что этот чистый и светлый человек отравляет свою ненавистью. Ася понимала, что ничего уже нельзя исправить, можно лишь попросить прощения и тем самым снять хотя бы часть груза со своей души. Того груза вины, который больно давил на плечи и не давал ей двигаться вперед к своему будущему.
Петляя переулками и дворами, Ася вышла к его дому и остановилась на детской площадке, осматривая серое пятиэтажное здание. Сколько счастливых часов она провела за его стенами! Девушка вспоминала, как вечерами они валялись на разложенном диване, болтали ни о чем и читали друг другу любимые книги, как он готовил для нее еду, стараясь каждый раз придумать что-то новое, чтобы удивить и порадовать ее, как смотрел на нее светящимися радостью глазами, думая, что она не видит его. Ася мысленно возвращалась в те вечера, когда они целовались до изнеможения часами напролет, а потом он провожал ее до двери и снова целовал, целовал, целовал...
- Сережа, пусти, мне домой надо, – с улыбкой уговаривала его Ася, – Папа будет ругать.
- Еще пять минут, всего пять минут, – шептал он ей, впиваясь в опухшие раскрасневшиеся губы новым поцелуем и прижимая ее к себе всем телом.
Они будто были единым целым, растворяясь друг в друге и забывая обо всем. Жили от встречи до встречи, от поцелуя до поцелуя. Они были слишком счастливы, чтобы это продлилось долго.
Ася с сожалением вздохнула, с новой силой осознавая степень своей вины перед его разбитым сердцем. Она не видела от Сергея ничего, кроме заботы, внимания и бескрайней любви. И чем она ему ответила? Чем вознаградила его за преданность?
Девушка присела на край железной детской качели с облупившейся краской, жалобно скрипнувшей под ее весом. Неизвестно, сколько ей придется ждать. У него могла быть вечерняя тренировка, другие дела, он мог вообще не прийти сегодня домой.
Постепенно день начинал клониться к закату, окрашивая площадку теплыми багряными тонами. Низкое солнце отражалось в окнах пятиэтажки напротив, расцвечивая ее фасад яркими бликами. Ася невольно залюбовалась игрой света и тени, а когда опустила глаза, в них продолжали сверкать солнечные зайчики. Она моргнула несколько раз, чтобы прогнать их и перевела взгляд на дорогу.
Сердце ухнуло куда-то вниз, а потом резко наверх, прямо в голову, гулко отдаваясь пульсом в висках. Сергей не спеша шел по дороге, засунув руки в карманы, а рядом с ним шла девушка. Ася никак не ожидала такого, не могла представить, не была готова. Она, не отрываясь, смотрела, на приближающуюся к парадной пару. Девушка была красивой – высокая, с длинными темными волосами, тонкими правильными чертами лица. Она была не из тех, на кого мужчины оборачиваются на улице, но, несомненно, такой, которую запомнят на всю жизнь, если им повезет узнать ее. Ася подалась вперед, приподнимаясь в инстинктивной попытке разглядеть ее получше. Качель скрипнула, выдавая ее присутствие, и Сергей повернул к ней голову.
Девушка застыла на месте, не в силах пошевелиться. Ее поймали с поличным, прятаться было бессмысленно, да и некуда. Сергей остановился, не сводя с нее пристального взгляда. Она заметила, как его губы неслышно произнесли ее имя, как он, будто против своей воли, сделал нерешительный шаг к ней навстречу. Ася вздрогнула и отступила назад. Споткнувшись о качели, она с трудом устояла на ногах, неловко хватаясь за крашенные железные перила. От стыда и обиды глаза заволокли слезы, и она уже с трудом различала расплывающиеся фигуры, которые стояли возле парадной и смотрели, как она выставляет себя на посмешище.
Ася резко развернулась и со всех ног помчалась вон из двора.
- Ася! – услышала она за спиной его крик, – Ася, постой!
Она не оборачивалась, но знала, что он побежал за ней. Страх и стыд сковали ее тело, ноги стали ватными и плохо слушались. Ася бежала, что было сил, прекрасно понимая, что Белову ничего не стоит догнать ее, но продолжала бежать в отчаянной попытке скрыть свой позор.
Сергей остановился у выхода из двора, глубоко дыша и наблюдая, как мелькают впереди ее тонкие ножки. Он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из вида. Низко опустив голову, он прошел через двор обратно к парадной.
- Это она? – спросила ждавшая его девушка.
Белов молча кивнул, не поднимая головы.
- Чертенок какой-то, а не девочка, – с улыбкой заметила брюнетка, – А ты ведь мог ее догнать…
- Она этого не хотела, – сказал Белов, долгим взглядом глядя в проход между домами, в котором она скрылась.
Ася бежала, не разбирая дороги. Ей казалось, что сквозь звук бьющегося в ушах собственного пульса, она слышит его дыхание за своей спиной.
«Дура! Наивная дура!» – отчаянно корила она себя.
Злость и обида захватили ее целиком, давая силы и заставляя бежать быстрее. На что она рассчитывала? Что он будет ждать ее вечно? Пока она планомерно разрушала свою жизнь, в тщетных попытках забыть его, он продолжал идти вперед. Она все придумала сама, захлебнулась в собственных фантазиях и эмоциях, которые не имели ничего общего с реальностью.
Конечно, он злился на нее. Но не потому, что она разбила его сердце и уничтожила их великую любовь! Она уязвила его мужское самолюбие, его гордость, и только это причиняло ему боль и приводило в ярость, которую она заметила в его глазах. Как можно было быть настолько слепой, не заметить очевидного?