Весь следующий рабочий день Ася внимательно вчитывалась в документы, которые ей приносили на проверку. Только сейчас она поняла, какой кладезь информации был у нее в руках все это время, а она так безалаберно и бездумно к нему отнеслась. Среди вороха ничего не значащих служебных записок попадались и вполне дельные документы, отражающие истинное положение дел в Департаменте и насущные проблемы отношений с Соединенными Штатами. Ася больше не стремилась с усердием отличницы проверить всю кипу бумаг на своем столе до конца дня. Теперь она без сожаления перекладывала неинтересные ей листы вниз стопки, уделяя больше внимания важным документам. Девушка не только правила ошибки, но и делала пометки в своем блокноте, записывала собственные мысли, пытаясь из отрывочных данных из разных источников составить общую картину происходящего. Ася по-прежнему засиживалась на работе допоздна, но уже совершенно по другой причине.
Был уже десятый час вечера, когда Ася, оставшись одна в пустом и темном зале «инкубатора», освещенная только кругом света настольной лампы, услышала, как за ее спиной с громким щелчком отворилась дверь. Девушка обернулась на звук, но не смогла никого разглядеть в темноте.
- Добрый вечер! – услышала она знакомый металлический голос, – Анастасия Игоревна уже ушла?
- Здравствуйте, Анатолий Андреевич, – сказала девушка в темноту, – Да, она ушла около часа назад.
- А вы почему до сих пор здесь? – подходя ближе и проникая в круг света вокруг ее стола, спросил Анатолий.
- Потеряла счет времени, – медленно ответила Ася, разглядывая собеседника.
Анатолий был, как всегда, безупречен. Темно-серый английский костюм-тройка, явно сшитый на заказ, сидел на нем идеально, несмотря на его высокий рост и излишнюю худобу. Светло голубая рубашка с острый накрахмаленным воротничком выглядела такой свежей, будто он ее только что надел. Итальянские кожаные туфли были начищены до блеска и мягко отражали свет настольной лампы. Он был таким и чистым и опрятным, будто не провел весь день на работе в делах и заботах, а стоял все это время в шкафу в ожидании этого вечернего выхода. Даже его длинные темные волосы были аккуратно зачесаны назад и лежали волосок к волоску, словно он только что их вымыл и причесал. Только покрывающий его щеки темный налет пробивающейся щетины выдавал в нем человека, завершающего продолжительный рабочий день.
Анатолий тоже молча разглядывал девушку. Ася почувствовала себя неуютно. По сравнению с его идеальной аккуратностью она ощущала себя колхозницей со своими растрепанными и вечно падающими на лицо волосами и маминой шалью на плечах, в которую она куталась, когда оставалась в кабинете одна.
- Может я смогу вам чем-то помочь? – спросила Ася, поправляя волосы и пытаясь незаметно стянуть с себя шаль.
- Мне нужен один документ по отделу двухсторонних отношений, который был отдан на проверку. Вы не знаете, где Настасья их хранит? – ровным голосом проговорил Анатолий, деликатно делая вид, что не видит ее манипуляций.
- Я не знаю, но мне сегодня попадались несколько на проверку. Может среди них есть тот, что вам нужен? – сказала Ася и засуетилась, копошась в бумажках на столе, – Поискать?
- Будьте любезны, – холодно ответил Анатолий и присел на стул рядом с ее столом.
Ася схватилась за стопку бумаг и начала листать их в поисках документов с грифом отдела двухсторонних отношений. Как назло, под руку попадались только бланки других отделов. Анатолий, равнодушно наблюдавший за ее возней, вдруг протянул руку к дальнему краю стола и вытащил из ее блокнота лист машинописного текста.
- Передайте, пожалуйста, блокнот, – пронизывая девушку взглядом, произнес он.
Ася похолодела и взяла блокнот в руки, чувствуя, как они начинают дрожать.
- Там ничего такого, просто мои мысли, – промямлила она срывающимся голосом.
- Я жду, – тихо сказал Анатолий и протянул к ней раскрытую руку.
Девушка отдала ему в руки блокнот, обеспокоенно наблюдая, как он открывает его и пробегает взглядом по неровным строчкам ее записей.
- В ваши обязанности входит исправлять опечатки в документах, а не править их содержание. Вам этого не объясняли? – сухо сказал Анатолий, не поднимая глаза от чтения.
- Я… Я не правила, я просто записала свои комментарии, – нервно сглотнув, нервно оправдывалась Ася, – Этого никто не должен был увидеть…
- Однако, увидел я, – поднимая, наконец, на нее глаза, произнес Громыко, – Вы довольно безжалостно расправились с моим проектом Протокола к Договору о сокращении противоракетных установок.
Только сейчас Ася заметила, что его взгляд на самом деле не был холодным и безжизненным, как ей показалось сначала. Он был скорее грустным. Эти слегка опущенные вниз уголки глаз и положение чуть сдвинутых к переносице и приподнятых бровей создавали ощущение взгляда полного тоски и печали.
- Простите, если я обидела вас, – тихо сказала Ася, вглядываясь в документ, который теперь лежал перед ним на крае стола, и черным по белому читая в нижнем левом углу «Составитель – А.А. Громыко». Девушке хотелось провалиться сквозь землю. Чем она раньше думала, почему не обратила внимания на автора документа? Вечно она что-то упускает!
- Мне даже стало интересно, – вдруг приободрился Анатолий, возвращаясь к ее записям, – Вы пишете, что нужно ограничить возможность смены локации систем ПРО одним разом в течение срока действия договора. Почему?
- Это ничего не значит, просто рассуждения, – попыталась уйти от ответа девушка.
- Мне интересно ваше мнение, пожалуйста, – смягчая интонацию, проговорил Громыко.
- Ни одна из сторон договора не прекратит разработки новых вооружений и, тем более, не сможет приостановить научно-технический прогресс. Развитие технологий при отсутствии ограничения на перемещения разрешенных систем ПРО может привести к злоупотреблению этой возможностью, – глядя в стол, отчеканила Ася, будто отвечала профессору на экзамене.
- То есть вы думаете, что стороны могут начать переставлять свои комплексы, будто шахматные фигуры, внося смуту в данные разведки и, каждый раз совершенствуя элементы? – проговорил Анатолий, вглядываясь в ее лицо.
- Может я не права, я просто… – начала уже оправдываться Ася.
- В этом есть разумное зерно, – резко перебил ее Громыко, вставая, и положив перед ней раскрытый блокнот, склонился над ним из-за ее плеча, – А вот здесь? Вы пишете, что при перемещении систем возможен только демонтаж, а не уничтожение. Тут я с вами не соглашусь!
Между ними завязался спор. Ася разгорячилась и уже почти забыла, что перед ней совсем незнакомый человек, грозный и непостижимый Анатолий Громыко. Она доказывала, аргументировала, приводила примеры из мировой новейшей истории. Он слушал, соглашался, или парировал и пускался в собственные рассуждения. Он разговаривал с ней, как с равной, как с взрослой. Он не смеялся над ней, не шутил и не злился, а приводил свои аргументы, но только после того как терпеливо выслушает и проанализирует ее доводы. Это была дискуссия двух взрослых людей, двух неравнодушных личностей, которые не побоялись высказать друг другу свое мнение.
- Уже поздно. Позвольте, я отвезу вас домой, – сказал Анатолий, когда время уже было к одиннадцати.
- Спасибо, Анатолий Андреевич, меня ждет машина, – с полуулыбкой ответила Ася, сияя разгоряченными спором глазами.
- В таком случае, спокойной ночи, – произнес Громыко, вставая. Сделав несколько шагов к двери, он остановился и, обернувшись на девушку, задумчиво произнес, – Я проговорил с вами два часа, но так и не смог понять, Ася Андреевна, вы на стороне военных или дипломатов.
- Раз я здесь, то очевидно дипломатов, – улыбнулась Ася.
- Знаете, мой отец любит говорить: «Лучше десять лет переговоров, чем один день войны», – сказал Анатолий, и добавил с едва заметной ухмылкой, – Интересно, что бы на это ответил ваш?
Не дождавшись ответа, Громыко скрылся в темноте и с громким щелчком закрыл за собой дверь.
«Он бы сказал, что повесил бы этих переговорщиков на ближайшей осине» – подумала девушка и улыбнулась сама себе.