Ася взяла его под руку, и вся группа проследовала за ними в зрительный зал, по дороге рассыпаясь в восторгах по поводу знаменитого на весь мир убранства Большого театра. Заняв свои места, американцы продолжили шумно переговариваться и щелкать фотоаппаратами. Ася сидела рядом с Анатолием на ряд ближе к сцене, не понимая, что нужно делать и оттого жутко нервничала.
- Разве мы не должны с ними общаться? – спросила она своего спутника, ерзая в кресле.
- Во время спектакля? Это невежливо, – заметил Анатолий, сидевший неподвижно и прямо, будто соляной столб, – Наша работа начнется в антракте. А сейчас можно просто получить удовольствие от представления.
- Я даже не знаю, что дают. Так торопилась, что и не спросила, – со вздохом произнесла девушка, раскрывая программку, – Щелкунчик! Нам повезло!
- Я помню премьеру этого балета четыре года назад. Это было настоящее событие! Новая неожиданная постановка, перевернувшая представление о классическом балете! – задумчиво и с легким воодушевлением проговорил Анатолий.
- Я тоже была здесь! – радостно воскликнула Ася, разворачиваясь к нему.
- Я знаю, – тихо ответил Громыко, поднимая голову вверх, – Вы сидели в той ложе, в окружении семьи и адъютантов Андрея Антоновича. Тогда на вас тоже было светло-голубое платье, и вы так ярко выделялись на фоне всех этих парадных кителей и серых костюмов.
- Вы меня видели? – удивленно протянула девушка.
- Тогда я увидел вас впервые, – опуская глаза на свои руки, будто смущенно проговорил Громыко, – Вы были такая забавная. Старались вести себя, как взрослая, но ваша восторженность вас выдавала. Вы плакали, когда Фриц сломал Щелкунчика. Такие искренние, чистые эмоции не часто встретишь в нашем чопорном советском обществе. Я бесстыдно смотрел на вас в бинокль весь спектакль.
- Мне было пятнадцать, – медленно проговорила Ася, вглядываясь в его лицо.
- Да, совсем еще ребенок, – тихо ответил он, не глядя на нее.
Они замолчали. Ася судорожно анализировала полученную информацию, пытаясь понять, почему этот чужой ей человек в мельчайших подробностях помнит ее визит в театр четырехлетней давности. Анатолий же, казалось, совсем смутился, и в несвойственной себе манере, нервно скручивал программку в трубочку.
Спектакль начался, оставив вопросы без ответов, погружая зал в темноту и освещая лица зрителей радужным светом представления. В антракте их закружил вихрь общения с американскими гостями, которые разгорячившись коньяком в буфете, стали еще более словоохотливыми. Ася легко нашла общий язык с профессорами, особенно с преподавателем английской литературы, с которым вступила в нешуточный спор о Шекспировском вопросе. До конца спектакля ей так и не удалось снова поговорить с Анатолием. Они остались наедине только когда, проводив группу к автобусу, подошли к ожидающему Асю автомобилю.
- Спасибо, вы прекрасно справились с этой работой, – учтиво произнес Громыко, – Антон может вами гордиться.
- Спасибо, Анатолий Андреевич, – проговорила Ася, пытаясь поймать его взгляд, который он весь вечер старательно прятал от нее, – Вы можете задержаться на несколько минут? Я хочу с вами поговорить.
- Уже поздно, а сегодня еще только четверг. Завтра рабочий день, вам нужно отдохнуть. Спокойной ночи! – проговорил Анатолий и, кинув на нее быстрый взгляд, пошел к своему автомобилю.
В пятницу Анатолий так и не появился в Министерстве. Ася успела передумать десятки версий его повышенной осведомленности о ней, от его тайной связи с КГБ до многолетней ненависти к ее жениху, но так и не выбрала основную. Она несколько раз заходила в его кабинет, но так и не дождалась его появления.
Вечером Ася вышла из здания Министерства в сопровождении коллег по рабочей группе. Разгоревшаяся в кабинете отдела дискуссия продолжалась и на улице.
- Я считаю, что Скворцов в корне не прав. И докажу это! – горячился Антон Сергеевич.
- Это будет не так-то просто. У него есть весомые аргументы, – заметил другой коллега.
- На завтрашнем совещании я планирую выступить с заявлением по этому пункту!- не унимался Корнеев и, обращаясь к Асе, добавил, – Гречко, вы меня поддержите?
- Да, конечно, – отстраненно пробубнила девушка, которая уже не слушала разговор, напряженно вглядываясь в знакомую фигуру возле припаркованных вдоль тротуара правительственных автомобилей.
У подножия широкой лестницы Министерства стоял Модестас, сверля ее бешеным взглядом. Асе казалось, что даже с такого расстояния она слышит скрежет его зубов. Выражение лица капитана не предвещало ничего хорошего.
Внутренне холодея, но, все же пытаясь хоть как-то поддержать разговор, Ася спустилась по лестнице вместе с коллегами. Она прошла мимо Модестаса, не сбавляя шага, и кинув его через плечо короткое «Через полчаса на квартире», села в ожидающий ее автомобиль.
Девушка попросила водителя отвезти ее во Дворец Спорта, по дороге лихорадочно соображая, что заставило литовца явится в Министерство.
«Он вообще должен быть в Грузии! Когда они уехали? Два, три дня назад? Сегодня пятница, значит…»
Ася схватилась за голову, внезапно осознав, что потеряла счет времени и пропустила назначенное неделю назад свидание. Теперь она поняла, почему Модестас был в таком бешенстве, почему решился прийти к ней на работу, несмотря на все связанные с этим риски. У нее не было для себя оправданий. Она так увлеклась работой и новыми людьми, что забыла о нем. Как такое вообще можно объяснить?
- Ася Андреевна, с вами все в порядке? – обеспокоенно глядя на нее в зеркало заднего вида, спросил водитель.
- Да, Дима, все хорошо, – с холодной вежливостью ответила Ася, – Я просто вспомнила, что не сделала одно важное дело. Не ждите меня, я не знаю, сколько это займет времени.
- Как скажете, Ася Андреевна, – проговорил водитель, паркуя автомобиль у входа во Дворец Спорта.
Когда Ася подходила к знакомому дому, Модестас уже ждал ее у парадной. Молча поднявшись в квартиру, они зашли в комнату.
- Где ты была вчера? – чеканя слова, первым нарушил звенящую тишину Модестас.
- Модя, не надо, не начинай, – вяло проговорила Ася в тщетной надежде спустить ситуацию на тормозах.
- Где ты была? – усиливая акцент с каждым словом, повторил капитан.
- Я была занята, у меня была рабочая встреча, которую нельзя было отменить, – начала оправдываться Ася.
- Рабочая встреча вечером? Ты меня за дурака держишь? – постепенно срывался на крик Модестас, – Ты просто забыла!
Ася отвернулась в сторону, и устало вздохнула.
- Ты забыла, потому что тебе все равно! Я считал дни до нашей встречи, примчался сюда прямо из аэропорта. Я ждал тебя здесь вчера четыре часа! Четыре чертовых часа! – орал капитан, окончательно теряя над собой контроль, – Я не могу тебе позвонить, я не могу прийти к тебе домой, я ничего не могу! Только ждать! Но тебе на это наплевать! Как же, ты же у нас слишком занята, решая мировые ядерные проблемы!
- Модя, мне жаль, что так получилось, – еле слышно проговорила Ася, продолжая смотреть в сторону.
-Ты даже не слушаешь! – возмутился Модестас, резко разворачивая ее к себе, – Просто ждешь, когда я закончу!
- Я слушаю… Просто это бессмысленно, – устало произнесла девушка, отрешенно глядя ему в глаза, – Ты проорешься, а потом будешь просить прощения. Как всегда. Давай время сэкономим.
Литовец отпустил ее и посмотрел с такой яростью, что Асе стало по-настоящему не по себе.
- Если бы на моем месте был Белов, ты бы прибежала как миленькая. С утра бы под дверью стояла! – зло проговорил капитан.
У Аси вспыхнули щеки. Он использовал запрещенный прием, ударил по самому больному.
- Если бы здесь был Белов, я бы вообще отсюда не выходила! – не задумываясь, выпалила она, обжигая его холодным взглядом.
Модестас вздрогнул и поморщился, как от внезапной боли. Ася увидела, как сжались его кулаки, как заходили желваки на шее от неконтролируемой злости. Внезапно капитан сорвался с места и вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Ася устало опустилась на тахту, подложив под себя ладони и уставившись на шкаф невидящим взглядом. Она не хотела его обижать, не хотела делать больно. Мысли о Сергее стали привычным фоном ее жизни, не видя его, она вполне научилась контролировать свои эмоции. Зачем она это сказала? Внутри не было горечи и обиды, была только пустота. Она просидела так какое-то время, не думая ни о чем и даже не пытаясь анализировать свой поступок, когда дверь так же резко отворилась, и в комнату ворвался капитан.