Ужин действительно удался. Он очень вкусно приготовил панированную фруктами утку с картофелем на пару и множество наивкуснейших салатов. Учитывая, что у меня заканчивается пятнадцатая неделя беременности, многое из того, что было на столе, съела я.
— А какая вторая зависимость? — спрашиваю я, положив руки на его шею.
Адам улыбается и, поцеловав в губы, снимает со своей шеи мои руки и ведет к какой-то двери, которая находится на кухне. Открывает её ключом и, спрятав его в штаны, берёт чистое белое полотенце и завязывает мне глаза. Лишившись зрения, у меня обостряются другие чувства. Парень заводит меня в какое-то помещение, где я чувствую некую прохладу. Спустя несколько шагов он останавливает меня. Снимает повязку и хлопками включает свет.
Сначала я щурюсь, но потом прихожу в норму. В большой комнате я замечаю несколько тысяч камней и несколько безумно красивых небольших скульптур. Тут так красиво, что я будто оказалась в музее чего-то потрясающего, только я понять не могу, чего.
— Я занимаюсь скульптурой. Точнее говоря, делаю разные миниатюры, статуэтки, маленькие дома, здания. Даже публичные заведения. Их я продаю и получаю с этого признание и не особо, но всё же приличный доход. Часть из этих денег я отдаю в детские дома и дома малюток. Во всякие разные благотворительные организации, где помогают смертельно больным людям. Это моё хобби, которое приносит мне большое удовольствие, которое, к тому же, зверски успокаивает. Когда я узнал о том, что мистер Санхез продаёт нашу больницу, взбесился. Сломал стол в своём кабинете и разбил вазу. Но вернувшись домой, сразу пошёл сюда. Сделал на память о работе фигурку мистера Санхеза, вот, смотри. — Спортивный мужчина открывает стеклянные дверки и с бордовой полки достаёт мне фигуру мужчины в помятых штанах с полосками и зелёной рубахе. Боже мой, такие точные линии и детали. Даже волосы в носу видны… Ничего себе мастерство!
— Где ты научился так делать их? — спрашиваю я и смотрю в сторону автора прекрасных работ.
— Посещал курсы, это не особо сложно, главное — научиться делать искусственный снег блестящим, правильно всё красить и покрывать лаком. Мне больше нравится выполнять первый этап, чем всё остальное. Это мне нравится даже больше, чем танцевать.
Скульптор, танцор, хирург. Что ещё он скрывает от меня? Помимо того, что у него шикарный пресс и много всего остального.
— Можешь принести то, что было в букете? Цветы пусть стоят в воде, — говорю я, а он, смотря на меня с подозрением, выходит из мастерской. Мне кажется, я приняла решение, этот парень сумел меня заинтересовать, и, чего уж стесняться, влюбить в себя. Через несколько минут он возвращается с коробочкой, закрывает дверь.
— Николас с семьёй ушёл, что-то всем надоело плясать на моём заднем дворе, — говорит он и подходит ко мне. Я расположилась на его большом диване. На нём спокойно, можно уместиться вдвоём, причём вдоль.
— Ты приняла решение? — спрашивает он, садясь на корточки передо мной. Я лишь киваю и беру его за руки.
— За эти несколько часов я поговорила с больше частью твоих знакомых. Мне многое рассказали, многое мне придётся узнать о тебе, но я хочу изменить свою жизнь. Начну, пожалуй, с нового сексуального парня. Я согласна стать твоей девушкой, но поклянись, что если узнаешь что-то обо мне, ты не бросишь меня и нпримешь это, и не менее важная деталь: та я, что была в прошлом году, ушла и больше не вернётся, сейчас совершенно другая я стоит перед тобой и ждёт, пока ты наденешь на её палец кольцо, — предупреждаю и смотрю на реакцию парня.
Он со слезинками в глазах клянётся, надевает на мой средний палец правой руки красивое кольцо. После чего я ощущаю его губы на своих. Парень так страстно целует меня, при этом насилуя мой язык, что во мне пробуждается это желание. Гормоны снова бушуют. Но к нам стучатся, и мы вынуждены выйти из мастерской.
— Долбанные гости, — говорит именинник, а я смеюсь от его реакции.
— Всё-таки двадцать восемь лет назад родился самый великолепный хирург региональной больницы, — заявляю я и смотрю на парня. Он смотрит на меня с искоркой сарказма в глазах, но решает промолчать.
***
Через несколько часов вечеринка заканчивается, и мы провожаем родителей Даррена. Миссис Анкилос стоит рядом со мной и так же, как и я, следит за разговорами своего сына и мужа, а я просто рассматриваю гараж и всякие непонятные мне штучки.
— А вы давно знакомы с моим сыном? — внезапно спрашивает светло-рыжая дама в преклонном возрасте.
— Чуть больше месяца. Я приобрела больницу, в которой он работает. Мистер Санхез ушёл на пенсию, а я повысила Даррена до моего зама. Фактически больница принадлежит мне, но управляем ей мы вместе, только Даррен будет ещё и операции проводить, это его прерогатива, — заявляю я и смотрю в сторону молодого мужчины. Он опять наклонился пятой точкой ко мне… Наверняка специально.
— Понятно, это хорошо, что вы видите в нём потенциал, — говорит женщина, а я чувствую себя сороколетней. Но ничего не могу с этим поделать. Мы не так близко знакомы с его родителями, чтобы менять уровень общения.
Пришло время прощаться, и Даррен обнимает меня за талию. Я отрываюсь от него и пожимаю руку родителям моего бойфренда. Как только в моих руках оказывается ладонь миссис Дори Анкилос, меня прижимают к себе и хлопают по плечу.
— Пожалуйста, сделайте моего сына счастливым, я же всё вижу, он вас очень любит. Выполните мою просьбу, хотя бы ради Даррена, — просит она, и я обещаю, но в моём голосе слышен отзвук страха.
Мы продвигаемся в более удобное помещение, а именно — в комнату Даррена на его большую кровать.
— Слушай, я взяла с собой кое-какие вещи, но совершенно забыла о пижаме, у тебя нет какой-нибудь очень большой футболки? — спрашиваю я, гладя свой живот. От испуга внутри меня снова начался бунт. Мне нужно принять витамины и успокоиться.
— Да, конечно, когда-то я первый раз покупал себе одежду, не зная своего размера, взял на восемь размеров больше. Вот, лови парашют, — кидает он мне белую футболку, и я, прихватив сумочку, направляюсь в ванную. Так удачно взять с собой «Трентал» я ещё никогда не могла.
Выпив витамины и успокоительное, я заканчиваю водные процедуры в душевой кабине парня. Надев его футболку, я вижу рисунок обнажённой русалки, закатываю глаза и возвращаюсь в комнату к парню.
— Голое млекопитающее? Серьёзно? — возмущаюсь я и сажусь на кровать к смеющемуся Даррену.
— Прости, я уже и забыл, что там нарисовано. — После того как его покидает истерика, парень показывает мне диск с DVD. — Будешь смотреть «Амели»?
Я киваю, после чего ложусь под мягкое одеяло. Парень накрывается с головой и прижимается как можно ближе ко мне.