Выбрать главу

Дуракам только дай повод почесать языками, наплетут такого, что до конца жизни не распутаешь. А уж придумать о ведьмаке небылиц, так милое дело. Вишу это жить не мешало, но Иде могло навредить, когда она уйдет от него.

— Старею, — усмехнулся ведьмак. — Мне-то какое дело, что и о ком говорят?

И вдруг он замер, сраженный очередной мыслью. Если девчонку кто-то держал пленницей, а ей удалось сбежать, то ведь и искать могут. Похоже, что именно так оно и есть. Может, была повязана чарами, этим и удерживали? А что, она красивая, так что могла приглянуться какому-нибудь мерзавцу. Тогда и не удивительно, что не стесняется наготы. Совсем не обратила внимания на то, что сидела перед ним голая, значит, привычная.

Ослабленная, измученная, соображает плохо. Солнца опять же давно не видела. А глаза… Да, может и чары так себя явили. Память забрали, вот еще, пожалуйста. А если так, то негодяй живет где-то рядом, она бы далеко не убежала. И тогда точно будет искать. Сюда, скорей всего, не сунется, а вот если кто увидит, то слухи пойдут. Тогда найдут девочку.

— Ида, — полуобернувшись к двери, позвал Виш. — Зайди в дом, переодеться надо. Если увидит кто в моей рубашке, сплетней не оберешься. Зайди, потом еще погуляешь.

— Иду, дяденька, — отозвалась девушка. Да, надо удержать ее в доме до полудня, потом пусть выходит.

За спиной послышались шаркающие шаги. Мужчина обернулся и отметил, что его гостья идет уже уверенней. Еще подволакивала ноги, но это были уже не те осторожные шажочки, какими она передвигалась, встав с кровати.

— Силы возвращаются, — заметил Виш.

— Мне уже лучше, — ответила Ида и сделала то, чего ведьмак не ожидал — улыбнулась.

Это выглядело жутковато. Девушка растянула губы, но ведьмак мог бы поклясться, что она просто изобразила улыбку. В глазах она никак не отразилась. Просто лицо еще одной куклы, только этой кукле мастер сделал улыбку.

— Переоденься, — велел мужчина и отвернулся, но больше прячась от гостьи, чем из вежливости.

Вишер не был впечатлительным человеком, и тому причиной была его сущность и прожитые годы. За свою жизнь ведьмак повидал всякого, многое умел сам. Доводилась и схлестнуться с тварями, коим нет места среди людей. Но от новой знакомицы у него вдруг пошел мороз по коже. И вроде миленькая кроха, которая, похоже, стала жертвой чужой злой воли, но девушке пришлось несладко, раз она такая. И все-таки… Бр-р, жутковатая.

— Ты уж извини, я так ничего и не успел приготовить, пока ходил за тобой, — сказал мужчина, чтобы нарушить тишину, — поедим хлеба с медом. Или, если хочешь, солонины постругаю. Есть у меня немного. Надо в лавку сходить, чтобы купить что-то получше. Мне много не надо…

— Я пойду с тобой, — прервала его Ида.

— Одна боишься остаться? — ведьмак обернулся. Кажется, можно было выведать, что скрывает его гостья. Не всё же она забыла, в конце концов. Уж как сбежала-то помнит, если догадка его верна.

Девушка стянула с себя рубаху, и Виш опять отвернулся, но ждал ответа. Однако его не было, и ведьмак бросил взгляд через плечо и тут же развернулся, потому что Ида так и не оделась. Она держала в руках платье и смотрела на него так, будто не знала, что делать дальше.

— Надень его, — подсказал мужчина.

Ида перевернула платье, накинула его себе на голову и застыла так.

— Да что же такое?! — неожиданно зло воскликнул ведьмак.

Он стремительно приблизился к девушке, сдернул с ее головы платье и сразу же встретился с пустым взглядом огромных синих глаз. Передернув плечами, Виш заставил себя успокоиться и помог Иде одеться.

— Вот так, видишь? — спросил он, раскрыв подол.

— Я еще мало помню, — сказала Ида. — Но я вспоминаю. Не злись, дяденька.

— Да я и не злюсь, — смутившись, соврал ведьмак. — Так, просто сказал громко. Ты не ответила, — вернулся он к своему вопросу, вновь избегая чувства неловкости. — Ты боишься остаться одна?

— Нет. Я не боюсь. Хочу пойти с тобой.

— Ты сбежала от кого-то? — уже прямо спросил Виш. — Тебя кто-то обидел?

Она вскинула взгляд на мужчину, и он невольно отшатнулся, потому что от маленькой куколки исходила волнами ненависть. Она никак не отразилась в глазах, но ощущалась так ясно, будто была облечена в слова. Не обжигающая, нет. Эта ненависть не полыхала, не вырвала из горла проклятья или ругательство. Нет, она обжигала ледяным холодом, колола иголками, свернула внутренности в жгут и выбила из легких воздух. Что бы ни таила в своей душе Ида, но это что-то было подобно черной кислоте.