— Кто тебя обидел? — прохрипел Виш, сжав пальцами собственное горло.
— Найду, — равнодушно произнесла девушка, будто не она только что придавила ведьмака силой своей ненависти.
— Ты найдешь? — опешил мужчина. — Я думал, что ищут тебя.
— Не ищут, — ответила Ида и, обойдя хозяина дома, села на стул, с которого недавно взяла свое платье.
— Значит, ты все-таки что-то помнишь, — кивнул Виш и развернулся следом за своей гостьей.
Он перекинул спутанные волосы ей на плечо и застегнул маленькие пуговки, понимая, что девушка сама этого не сделает. После обошел стол и уселся напротив.
— Что помнишь?
— Кто обидел, — ответила она.
— Кто тебя обидел? — прищурился ведьмак.
— Иллис Фраш.
Ведьмак в задумчивости потер подбородок и пожал плечами.
— Не слышал этого имени, — сказал он. — Кто он? Не из этих мест точно.
— Найду, — с прежним равнодушием ответила Ида.
В доме воцарилась тишина. Виш постукивал пальцами по поверхности стола, сам толком не понимая, что думает обо всем происходящем. У него появилось желание поскорей выпроводить странную девчонку из своего дома и забыть о ее существовании. Своему нутру он привык доверять, а оно вопило, что связываться с живой куколкой не стоит. Ищет ее кто-то или она, но опасностью от новой знакомицы веяло издали.
Он порывисто поднялся из-за стола и отошел к столу, на котором обычно готовил. Взял приготовленную снедь, но вернул ее на место и обернулся. Ида смотрела на него пустым взором, но то, что внимательно наблюдает, ведьмак не сомневался.
— Кто ты? — спросил мужчина. — Как оказалась на кладбище?
— Пришла, — ответила она.
— Откуда?
— Откуда не возвращаются.
Виш медленно приблизился к столу и снова сел. Он нервно потер ладони и уложил их на столешницу.
— Возьми меня с собой, — сказала Ида.
— Ты еле ходишь, — прищурившись, заметил ведьмак.
— Это недолго, — ответила девушка. — Я быстро вспоминаю.
Не ответив, Виш поднялся на ноги. Продолжая хранить молчание, он все-таки накрыл на стол. Отрезал ломоть хлеба, намазал его медом и передал гостье. Затем налил в стакан снадобья, которое приготовил еще ночью, и велел:
— Поешь и выпей настой, он вернет тебе силы. Я скоро вернусь.
— Куда ты? — Ида повернула голову ему вслед.
— Не в город, — усмехнулся ведьмак. — Скоро вернусь. Я буду неподалеку.
— Хорошо, дяденька, — кивнула девушка и отвернулась.
— Дяденька, — хмыкнул себе под нос Виш и вышел из дома.
Но едва дверь за ним закрылась, как мужчина прибавил шаг. Он зашел на кладбище и уверенно направился вглубь. Приостановился лишь раз, завертел головой и продолжил путь. А когда добрался до цели своего маленького путешествия, вновь остановился и огляделся уже неспешно и внимательно.
Он прошел мимо старых могил, свежих захоронений в этом месте не было. Они начинались в другой части кладбища, а тут некоторые холмики и вовсе выглядели покинутыми, значит, навещать этих покойников было некому. Родня либо покинула эти места, либо никого не осталось. Либо… либо тут лежали чужаки.
Виш повнимательней пригляделся к табличкам. На некоторых было только имя, а где-то только дата смерти, и значит, об этих людях не знали ничего. Возможно, бродяги, найденные на дороге, или же покойника подобрали в лесу, к примеру, задранного зверем. Тогда определить кто он и откуда было сложно. И если никто не искал пропавшего родственника, то могила оставалась безымянной.
Виш, бродивший всё это время перед кустами, за которыми нашел Иду, наконец зашел за зеленую поросль. Однако могилы здесь были целыми, и это принесло некоторое облегчение. Ведьмак даже с усмешкой покачал головой. Надо же, надумал не пойми чего. Он знал, как поднять покойника, даже сам как-то по молодости использовал умертвие. Однако поднять, а после упокоить нежить стоило немало затраченных сил. Он тогда с неделю лежал в лихорадке. После этого с мертвечиной не связывался.
Это ж, как говорится, кому что дано. Если есть дар, то и покойника поднимешь, а если нет, то и сам рядом лечь можешь. Но! Но умертвие и есть умертвие, оно без разума. Что скажут, то и сделает. Если только крови вкусит, вот тогда может и для поднявшего стать опасным. Такие вырывались из-под чужой власти, только двигало ими одно — желание жрать. Но ни говорить, ни мыслить, ни уж тем более дышать они не могли. Так что ошибся, выходит, когда решил, что Ида — восставшая.