Еще — но уже в результате совершенно частных инициатив — начался массовый выпуск плугов, борон стальных, сеялок и культиваторов, а по совсем уже «частной инициативе» — то есть лично моей — начал строиться завод по производству картофелеуборочных машин. Я такую машину на ютубе как-то видел, она простая до безобразия. Но был у нее небольшой недостаток: ее к лошади было цеплять нельзя. И к мотоблоку цеплять ее не выходило, так что для них пришлось и новый тракторный заводик организовывать. Только трактора там делались не дизели, а с бензиновыми моторами, двухцилиндровыми версиями мотора от мотоблока мощностью лошадок так в семь-восемь…
И этот завод мне строили парни из Парагвая, направленные в Россию для обучения инженерным наукам — а я их в живой работе и обучил. Точнее, дообучил — и весной сорок второго они — уже обученные и с чертежами новенького трактора (и одним рабочим «образцом новой техники») — отправились домой.
А уже в мае у России с Османской империей случился небольшой конфликт. То есть не то чтобы совсем уже небольшой, Россия просто выполнила свои обязательства по русско-османскому договору «о покровительству православному народу в Османской империи». В Болгарии произошло восстание православных против османов, Николай отправил армию православных болгар защитить от османского произвола. И не только армию, но и флот, хотя флот пришлось уже потом туда направлять, после того как османов французы поддержать решили. Флот (французский) весь потопили, а в Европе появились две новых страны: Болгария и Сербия, да и территория Российской империи приросла Молдавией, Валахией и Добруджей. И болгарским царем Николай назначил своего старшего сына, моего тезку. Австрийский император Фердинанд выступил против такого перекраивания европейских карт (и, в большей степени, смены европейских «элит»), но Николай ему очень вежливо заметил, что те, кто будет сильно выступать против, рискует остаться без Закарпатья, Галиции и Буковины. Главный австрийский русофоб (и по совместительству неизменный австрийский министр иностранных дел) Меттерних прикинул, с какой скоростью и с какими потерями русская армия очистила почти всю европейскую часть от османов — и утерся. И в Европе наступил мир…
Вот только я не ожидал, что этот мир принесет лично мне. В начале ноября Николай Павлович приехал ко мне в гости, в Подольск приехал, и первым делом поздоровавшись, задал мне простой вопрос:
— Послушай, князь Смирнов, тут такое дело… Османы сами начали христиан резать, а мы их защитили…
— Николай Павлович, я абсолютно уверен, что Дева Мария это одобряет…
— Да в этом у меня и сомнений нет, я о другом. В общем, забрали русские войска у османа Смирну твою родную, и весь пашалык Смирненский. Так вот, если ты пожелаешь в родной город вернуться… не желаешь генерал-губернатором там стать?
— И с турками там воевать… Меня, знаете ли, пресвятая дева только на яхте моей оберегает от неприятностей всяких, а на суше… присматривает, конечно, чтобы было кому яхту в море выводить, но… нет, да и губернатор из меня всяко не получится. Я же только и могу, что разные железяки придумывать, пока мне придумки эти в голову вкладываются, а даже воплощать их в железо — тут другие люди нужны. И в России таких людей много, как и тех, кто губернаторствовать может.
— Жаль… но насильно тебя на должность пихать не стану. Тогда вот на какой вопрос мне ответь: до океана Тихого Россия простерлась, на Амуре да на берегу самого океана уже и города заложены. И с империей китайской мы о границе твердо договорились… на самом востоке твердо. Но у меня к… в общем, ты мне при случае попробуй вот о чем сказать: у нас получилась граница еще и со страной, именуемой Государство Великий Чосон. Мне сказали, что тамошние короли ни с кем извне дел иметь не желают, торговлю не ведут, посольства не принимают. Но ведь они — соседи наши, как бы нам с ними хотя бы посольства обустроить чтобы о делах различных при нужде было с кем поговорить?
— Ну не знаю… но сейчас я думаю, что пока до Владивостока дорога железная не дотянется, нам с ними просто не о чем и говорить. Границу с ними войска русские всяко прикроют, а торговать нам с ними просто пока нечем. Не потому что товаров у нас нужных нет, а потому, что товары мы туда по году возить будем.
— Сразу ты про товары…