Да уж, блин, историю нам в школе преподавали… своеобразно. А какой-то сельский попик из самой жопы мира за полчаса сумел мозги на место вправить. Да и вообще он мне много чего интересного успел рассказать: я же сам ручками вообще ничего не делал, и даже на карту смотреть не приходилось. То есть не на что смотреть было, я приказал железяке экраны все выключить, лишних слов не говорить и отзываться только на прямые мои голосовые команды. А так как в качестве «кодового слова» я установил «дева Мария», то по приезду в столицу Аргентины авторитет мой среди церковников вознесся до небес: когда мы еще до отплытия с попиком уселись в зале управления, в очень вежливо «попросил» железяку:
— Дева Мария, помоги мне довести мой корабли до Буэнос-Айреса, не привлекая к этому криворуких матросов, — а после этого гражданин Ларраньяга примерно полчаса вообще на внешние раздражители не реагировал. Зато когда зареагировал, он мне всё про Парагвай и вывалил во всех деталях…
На обратном пути я все же попробовал моторы на масле (один только мотор) и выяснил, что на половинной мощности этот двигатель выжирает чуть больше сотни литров в час (при скорости яхты в районе тридцати узлов). Дальнейшую арифметику я отложил «на потом», то есть не вовсе «на потом», а просто начал прикидывать сразу две вещи: на какие шиши мне купить минимум двадцать тонн масла и куда можно столько масла на яхте запихнуть.
Впрочем, тут уже до меня дошло, что своими силами я этот ребус не решу: попик мне сказал, что лет двенадцать назад случилась настоящая война между Асунсьоном и Буэнос-Айресом из-за груза мате стоимостью всего в пятьдесят тысяч песо. А если за такие деньги тут войны начинают, то за десять тысяч одинокого инженера просто убьют где-нибудь в уголке…
То есть для меня сейчас единственным приемлемым вариантом было создание какого-нибудь самого сильного в районе государства, которое мои интересы все же сможет защитить. А государств таких, если все внимательно оценить, было ровно одно: то, в котором все властьпридержащие в курсе, что мне помогает лично дева Мария…
Правда, с могучестью у этого государства было ой как неважно, да и англичане везде лезут — но если хорошо подумать… С такими мыслями я поставил яхту точно на то е место, где она стояла до моего отплытия (железяка рельеф координаты с точностью до метра в бухте определяла) и отправился спать. А утром увидел, что мысли — материальны: совсем рядом стоял английский корабль, причем на торговое судно вообще не похожий…
Слава богу, ко не англичане вообще не полезли: у них какие-то дела были на берегу и они там весь день их решали. Что решили — я не знаю, но утром они отвалили и отправились (как железяка… то есть дева Мария сказала) в сторону Буэнос-Айреса. А еще я теперь знал, что власти и Уругвая, и Аргентины (и Парагвая тоже) англичан терпеть ненавидели, но все равно терпели — понимая, что если англичане снова навалятся, то будет очень плохо. Причем всем, и даже независимо от того, на чьей стороне они будут воевать. Так что у меня родилась мысль, что на этой всеобщей неприязни можно будет как-нибудь сыграть, усилия «противоборствующих сторон» объединить и таким образом совместными усилиями оказать мне неоценимую помощь.
А проделать это, с моей точки зрения, было возможно только на религиозной основе (то есть если пока на Парагвай болт забив: я, еще раз повспоминав историю, сообразил, что Карлос Лопес только году так в сороковом там ураганить начнет). Но его опытом не воспользоваться было бы глупо, а внушить убежденным католикам, что именно это и будет полезным для их стран, я уже знал как. Вот только для этого нужно было всех главных священников как-то в гости заманить — а дон Ларраньяга вернуться обещал хорошо, если через месяц. Но он же не единственны священник в этом углу шарика, есть и другие, причем уже «уверовавшие» — и я пригласил на встречу молодого парня из Канелонеса. Парня по имени Лоренцо Фернандес.
Этот попик мне был интересен в том числе и потому, что он медицину изучал, и вроде бы каких-то успехов в ней достиг. Ну, по нынешним временам это можно было успехами назвать — однако я надеялся, что силой своего убеждения (с помощью, конечно, девы Марии) даже я смогу ему кое-что новое и полезное преподать. Про микробов, про пользу мытья рук например, еще кое-что по мелочи. Совсем по мелочи: как упорный читатель соответствующей литературы, я, например, знал, как сделать аспирин. То есть не из попаданческих книжек я про это знал: мне мать — после моих фантазий на тему — прилично так мозги поправить смогла. Правда, я пока не знал, водится ли в этих краях хотя бы осина — но кто, кроме местных товарищей, об этом рассказать сможет? Однако для меня тот же аспирин был лишь предлогом, а дав церковнику такой могучи инструмент, я, скорее всего, смогу ему и прочие идеи в голову вложить. Поскольку идеи может вложить лишь тот, кому учащийся верит. Да, он сейчас истово верит деве Марии — а надо, чтобы он поверил мне. Чтобы уверовал в меня…