Берн преградил мне дорогу. Я увидела, как Никола схватил бутылки и переставил их на крышу другой машины. Парни хором продекламировали какой-то стишок, высмеивая наглость Николы. Берн не двигался с места, он так и стоял, вытянув правую руку, защищая меня и не давая подойти ближе.
Один из тех парней, в красном костюме серфингиста и новеньких кроссовках Nike, угостил Николу пивом.
— Остынь, — сказал он. — Выпей.
Никола замотал головой, но парень настаивал:
— В знак примирения.
Тогда Никола отпил глоток и вернул ему бутылку. Затем открыл дверь форда. И все бы на этом кончилось, Никола дал бы задний ход, мы сели бы в машину и присоединились к веренице машин, направлявшихся в Специале, если бы парень, стоявший за спиной серфингиста, не показал на Томмазо и не произнес:
— А этого выстирали с отбеливателем?
Никола нанес ему сокрушительный удар в лицо, но не кулаком, а раскрытой ладонью. Впервые я видела, чтобы человека били таким способом. Я вцепилась в руку Берна, который все еще стоял, не шелохнувшись, словно предвидел все с той самой минуты, как мы пришли на парковку.
Среди противников наступило минутное замешательство. Их было пятеро (я сосчитала), — но все они были моложе нас, и наверняка слабее Николы. Очевидно, они тоже поняли, что преимущество не на их стороне: когда парень в ответ толкнул Николу, это было сделано вяло, словно для очистки совести, — Никола даже не пошатнулся. И с такой же мгновенной реакцией, как в прошлый раз, схватил его за плечи и прижал грудью к машине, в которой звучала музыка. Придавил его голову к крыше машины и прошептал ему на ухо слова, которых никто из нас не расслышал.
По площадке проезжали на малой скорости автомобили, по очереди освещая нас фарами, но ни один не остановился. Никола сел в свой форд, а чужие парни посторонились, давая ему пройти. Мы сели тоже, я и Томмазо сзади, Берн — на переднее пассажирское сиденье.
Снова очутившись на автостраде и встав в длинный хвост машин, мы издали торжествующий вопль. Берн несколько раз воспроизвел удар Николы, потом ощупал мускулы его плеч и шеи, словно тот был боксером.
Придя домой, я застала бабушку в гостиной. Она заснула перед включенным телевизором. Я тронула ее за руку, она вздрогнула и проснулась.
— Где ты была? — спросила она, массируя себе щеки.
— В Остуни. На площади.
— Там в эти дни уйма народу, в Остуни. Все эти наглые туристы. Хочешь травяной чай?
— Нет, спасибо.
— Тогда завари мне, будь добра.
Когда я принесла ей чай, она сидела все в той же позе, уставившись в экран телевизора.
— Это тот смуглый, да? — спросила она, не поворачивая головы.
Чашка зазвенела о блюдце. Немного чая пролилось, и она это заметила.
— Что?
— Да, это смуглый. Второй, родной сын Чезаре, тоже симпатяга. Но смуглый, конечно, интереснее. Как его зовут?
— Берн.
— Просто Берн? Или это уменьшительное от Бернардо?
— Не знаю.
Секунду она молчала. Потом сказала:
— Я пытаюсь вспомнить, чем мы занимались по вечерам, когда я была в твоем возрасте. И знаешь, что мы делали? Ездили на площадь в Остуни. Он ласковый?
— Да.
— Это очень важно.
— Давай я отнесу тебе чай в спальню, — предложила я. — Там ты сможешь прилечь.
— Хорошая мысль, — сказала бабушка, упершись ладонями в колени, чтобы встать.
Она пошла за мной в спальню. Прежде чем оставить ее одну, я сказала:
— Только ему не говори, пожалуйста.
В ответ бабушка улыбнулась, и я сочла это знаком согласия. В коридоре я приложила ухо к папиной двери: с той стороны слышалось ровное дыхание спящего.
Я приняла душ, потом сняла и снова надела пижамные брюки, примерила минимум четыре футболки, скользнула под одеяло, потом села на стул: может быть, Берну будет приятно лечь в теплую постель. Все, что у ручья происходило легко и просто, сейчас вызывало у меня тревогу. Все это вдруг стало казаться мне бесчестным, грязным.
В три часа я решила, что он уже не придет. Наверное, не сумел выбраться незаметно, а может, просто забыл. Второй вариант показался мне более убедительным. Скорее всего, большая драка, в которую мы едва не ввязались, настолько возбудила его, что предстоящее свидание вылетело у него из головы. Когда дело касалось Берна, я гнала от себя дурные мысли.