Одним махом опрокинув в рот остатки абсента, Тайлер рассчитался с барменом и, ещё раз взглянув на странного типа, чуть шатаясь, покинул клуб.
====== 3. ======
Следующим утром его разбудил телефонный звонок. Разрываясь по винтикам и треща, как чокнутый, аппарат словно вознамерился расколотить его голову в ничто.
С трудом нащупав трубку в скоплении домашнего хлама, Тайлер наконец заткнул телефон.
- Что? – ему было плевать, кто был на том конце провода, он умирал от головной боли и похмельной слабости. Глаза не открывались – дневной свет резал хуже бритвы.
- «Тай! Тай, прошу, помоги мне – я не знаю, что случилось!!!» – он не сразу понял, что рыдающий и вопящий голос в трубке принадлежал Моне.
- Да не ори ты… – выдохнул он в трубку, едва держась в вертикальном положении. – В чём дело?
- «Грэг. Он… мы вчера расслаблялись… А сегодня я проснулась, а он… Боже, Тай, что мне делать? Что делать?!!» – она снова зарыдала, а Тайлер просто застыл с плачущей трубкой в руке, пытаясь осознать, что только что услышал.
- Погоди…- пробормотал он, снова поднося телефон к уху, – Ты хочешь сказать, что Грэг…
- «Мёртв он, Тайлер! Мёртв!!! Труп! Жмурик! Покойник, ясно?!!» – у неё начиналась истерика с переходом в ярость.
- Да заткнись ты, дура!!! – заорал он в трубку, согнувшись пополам от головной боли, – Сиди на месте и никуда не двигайся! Я сейчас приеду.
- «Ага…»
К тому моменту, как добрался до дома Моны, он сам был близок к смерти: голова по-прежнему раскалывалась, а тело категорично не желало быстро двигаться и впервые за свою жизнь Тайлеру пришлось воспользоваться лифтом, чтобы подняться к Моне.
Она ждала его в прихожей – в спальню не решалась зайти. Стоило ему нажать на кнопку звонка, как дверь открылась и его буквально втащили в квартиру.
- Тай… – Мона – бледная и зарёванная, судорожно докуривала сигарету, глядя на него круглыми от ужаса глазами.
- Где он? – спросил Тайлер.
- В… В спальне, – почти спокойным голосом ответила она. – Можно я не пойду?.. Прошу тебя.
- Ладно. Сиди тут, – он прошёл в глубь квартиры и в указанной комнате обнаружил труп Грэга. Серовато-белый, ударник лежал на кровати. Рядом покоилась перевёрнутая пепельница. Окурки и пепел запачкали оранжевую простыню. Было ощущение, что пепельницу перевернули в пылу не то борьбы, не то конвульсий.
Тяжело вздохнув, Тайлер сел на кровать, возле трупа. Его слегка замутило от происходящего. Скользя взглядом по неестественно неподвижному телу, он обнаружил любопытную деталь: на сгибе локтя виднелся синий след от укола. Они принимали что-то тяжёлое. Героин? Морфий?
- Какую дрянь вы кололи себе? – вернувшись в коридор, спросил он.
- Эйч, – коротко прошептала она, доставая последнюю сигарету из пачки. – Решили попробовать разок.
Только разок.
Словно в насмешку, этот день напоминал типичный день похорон из голливудского фильма: было пасмурно, непривычно холодно для начала сентября, и время от времени начинал накрапывать дождь.
Толпа людей в чёрном собралась возле одной из могил, вокруг ещё не ведавшего земли гроба. У Грэга было много друзей и знакомых.
Мать рыдала, отец Грэга стоял, как неживой. Священник монотонно читал псалмы. Мона – вся в белом (она была буддисткой), сидела на траве, опустив голову. Она не двигалась, только время от времени из-под коротких чёрно-огненных дредов на белоснежные колени капал не-дождь.
Тайлер смотрел на чёрный гроб с траурно-белым Грэгом, будучи не в силах даже пошевелиться. Его словно сковал какой-то внутренний паралич: не было сил даже на то, чтобы почесать висок. Это раздражало. Но в какой-то момент он всё же нашёл в себе силы и повернул голову.
Это снова был тот тип в чёрном. Только в этот раз рубашка была благовоспитанно застёгнута на все пуговицы, а бледные запястья плотно обхватывали широкие манжеты. Он что – знал Грэга? Вполне возможно. Тайлер, в противоположность покойному, был по сути своей отшельником и практически не знал окружения Грэга.
Скрестив на груди руки, парень также, как и он смотрел на гроб и слушал проповедь священника. Настолько готичный в своей классике, что Тайлер на мгновение ощутил себя глупо в своих драных джинсах и спортивной толстовке.
Однако, когда через некоторое время он снова повернул голову в невольном желании взглянуть, что делает незнакомец, то никого не обнаружил.
«Ушёл», – подумал Тайлер.
Когда церемония погребения завершилась и люди начали медленно разбредаться кто куда, он решил узнать, кем приходился тот парень Грэгу. Что-то в нём задевало Тайлера за живое, не давая понять – нравится ему этот тип или нет.
Однако, поспрашивав у присутствующих насчёт этого, Тайлер не выяснил ровным счётом ничего. Никто не знал человека с длинными волосами. Более того, никто даже не заметил его присутствия.
Мона осталась стоять у свежей могилы белой статуей.
Из чьего-то автомобиля на обочине голос Билли Холлидей протяжно выводил «Мрачное воскресенье».
Была среда.
====== 4. ======
Со дня похорон Грэга прошло три дня. Тайлер пытался дозвониться до Моны, но она взяла трубку лишь однажды.
- «Я виновата, Тай», – сказала она уставшим, но спокойным голосом, – «Из-за меня это всё вышло. Не звони мне пока, хочу побыть одна».
Гудки.
Это «пока» обнадёживало и ослабляло опасения, что Мона может с собой что-то сделать в приступе вины. И он решил ждать.
Угнетённое состояние духа дало ещё одно действие – бессонница. Целые ночи он проводил на балконе в компании пачки «Winston» или же бесцельно шатался по пестрящему иллюминацией Лос-Анджелесу. Всё это довершалось чувством глухой пустоты и одиночества. Хотелось куда-то идти – не важно, куда. Как бешеная собака, почти каждую ночь Тайлер наматывал по десятку километров в своих бесцельных блужданиях по городу. Тут и там попадались то весёлые компании, то шлюхи, зазывно манящие наманекюренными руками, похожими на тонких бледных пауков, но ему ничего не хотелось. Только идти – как можно быстрее, словно бы он пытался от чего-то убежать. Или от кого-то.
Он был уже на пути к дому, когда на глаза ему попалась вывеска круглосуточного магазина. После долгой прогулки он замёрз, но ему дико хотелось пить. Чего-то покрепче.
Взяв бутылку «White Horse», Тайлер отвинтил крышку и сделал приличный глоток, тут же чувствуя, как тепло распространяется от горла по пищеводу, охватывая всё тело.
Ночная улица была пустынна и тиха. Только с магистрали доносился шум проносящихся мимо автомобилей.
Тайлер прислонился к кирпичной стене, пригубляя ещё виски и наблюдая лёгкий пар, вырывающийся изо рта в холодную кобальтовую синеву ночи.
Перед глазами мелькнул силуэт прохожего. Он не привлёк бы внимания Тайлера, если бы ни голое плечо, испещрённое татуировкой разбитых звеньев цепи.