Девушка перевела дыхание и тоненько выдохнула, испугавшись своего же такого шумного вздоха.
Марк Вадимович отложил первый лист и с интересом уткнулся во второй, не обращая никакого внимания на Дину. Его волновали только анализы.
Неужели там что-то страшное? У неё не всё в порядке с кровью?
Дина не боялась её вида, поэтому в процедурном кабинете чувствовала себя более или менее комфортно. Привычно положила руку на столик и лишь нахмурилась от слишком тугого объятия жгута. Работая кулаком, она старалась облегчить дело медсестре. Вены были слишком плохими, Дина знала это точно. После… того случая они куда-то ушли. Поэтому после нескольких неудачных попыток, девушка сама предложила взять кровь из вены на тыльной стороне руки. Конечно, это больнее, но зато надёжнее. Когда игла впилась в кожу, Дина лишь сморщила нос и недовольно отметила интерес медсестры к её рукам. Длинные, тонкие белесые шрамы наводили мысли о суициде. Ей говорили об этом не раз. Стоит ли утруждать себя оправдываниями и рассказами о садистском прошлом?
Медсестре хватило такта не задавать лишних вопросов, а Дина напоследок благодарно ей улыбнулась.
Ни к чему ворошить прошлое.
Так что же, анализ выявил что-то страшное? Вроде бы девушка чувствовала себя очень даже хорошо.
Дина склонилась, заглядывая в лицо мужчине, с удивлением отмечая, какой он высокий. Гораздо выше её. Даже сидя на этом слишком маленьком для него табурете, он высился над ней, восхищая шириной плеч и спортивной сбитостью тела.
— Что-то не так? — Дина не выдержала этой напряжённой паузы.
— Нет. Всё в порядке. Хотя железо вам бы не мешало пропить. Показатели гемоглобина низковаты. В целом, вы, похоже, здоровы. И мои опасения не подтвердились, — тёплый взгляд заставил Дину расплыться в улыбке. — У вас всё хорошо.
Хорошо.
Неужели это действительно так? Дина улыбнулась ещё шире, вспомнив о словах Марка Вадимовича: у неё красивая улыбка.
— Не запускайте такие проблемные случаи. Приходите хотя бы раз в год на осмотр, — мужчина протянул анализы девушке и улыбнулся в ответ.
Да, он идеален.
Дине до этого далеко. Мужчина смотрелся прекрасно на этом месте, он вписывался во всю эту немного холеную жизнь. А девушка выглядела чужой. Такие, как она, не задерживаются. Они проходят неслышной тенью или сгорают яркой искрой.
Кем будет Дина? Тенью? Или искрой?
Девушка забрала результаты анализов, аккуратно сложила их и спрятала в сумку. Ещё раз попрощалась и вышла из кабинета.
Всё вокруг сияло новыми красками и оттенками яркой жизни.
Рядом есть замечательные люди. Хорошие. Добрые. Такие, как Марк Вадимович. И это замечательно.
Дина ненадолго задержалась на улице у ступенек. Она с наслаждением вдыхала морозный воздух и разглядывала старинные дома. Её всегда поражало, как чудно соединялось прошлое и будущее в таком большом и красивом городе. Вот она вышла из современного медицинского центра, а напротив него отличное, изящное здание, построенное, наверное, ещё в восемнадцатом веке. С лепниной, колоннами и витыми, металлическими ограждениями на маленьких балкончиках.
Улыбнувшись самой себе, девушка повертела шапку в руках.
— Дина?
— Да? — от резкого оклика, она испуганно натянула её себе на голову, почти закрыв глаза толстым отворотом. Смотря исподлобья на окликнувшего человека, она не могла поверить, что всё происходящее — правда.
Марк Вадимович в своём медицинском зелёном костюме выглядел на заметённой снегом улице несколько нелепо.
— Дина, постойте.
Девушка шмыгнула носом и поправила шапку.
— Я знаю, это неправильно. И обычно я так не поступаю. Но всё же… — приятный, бархатный тембр мужского голоса невероятно успокаивал. — Что вы делаете сегодня вечером?
Мир рухнул, завертелся и заискрился, как неисправная проводка. Дина звонко рассмеялась и, пожав плечами, тихо ответила:
— Ничего.
Желтоватый, прокуренный потолок очень раздражал Дину. Она на дух не переносила запах табака. Но прошлых жильцов это мало беспокоило. Комнатка досталась ей достаточно убитая, с кошмарным букетом всевозможных «ароматов». Трудно было ожидать чего-то другого за такие мизерные деньги. Дина и согласилась только потому, что входная дверь была настоящей. Металлическая, с тяжёлым засовом и двумя замками. Если хочешь, то закрывайся и сиди в одиночестве до посинения.
Кухня была общая для всех, большая. Но Дина ею не пользовалась. Девушка купила себе электроплитку и довольствовалась малым.
Вернувшись домой, Дина впервые не хотела спать. Даже потолок не вызывал отвращения. Старые, сползающие со стен обои тоже не беспокоили. В голове вертелись те самые слова, которые вдруг неожиданно подарили такую надежду.
После Рената Дина относилась с опаской к мужчинам. Ей казалось, что все они такие же, что всем нужно лишь одно. Она вообще потеряла доверие к людям. Когда не знаешь, чего ожидать, окружающий мир наполняется страхом и тревогой. Девушка только начинала жить. Не существовать, не быть, а именно жить. Чувствовать этот терпкий и свежий вкус свободы. Только начинала забывать весь ужас…
Почему она согласилась?
Ей польстило внимание такого мужчины?
Дина аккуратно раздевалась. Она снимала вещи одну за одной. Свитер сложила пополам и повесила на плечики. Тонкую кофту, служившую своеобразной поддёвой, уже нужно было стирать, как и джинсы, запачканные по самому низу штанин. Грязную одежду она положила в тазик, думая о том, что стирать, видимо, придётся ночью.
Или он с самого начала ей так сильно понравился?
Девушка подошла к шкафу. Они договорились сходить в кино. Чтобы надеть? Выбор не так велик. Точнее, его совсем нет. От прошлой жизни ничего не осталось, а в новой Дина мало уделяла внимания таким мелочам, как красивая одежда. Но что же должно было быть?
В задумчивости проводя руками по плечикам, она рассматривала вещи, прикидывая, как бы выкрутится в этой ситуации. На глаза попалось простое платье. Дина ходила в нём весной. Его длина была достаточно удобной: чуть ниже колена, можно было не разоряться на колготки. Длинный рукав и неброская расцветка. Где-то лежали несколько пар капронок. А сапоги можно почистить и натереть кремом.
Почему она так волнуется?
Липкие воспоминания о Ренате отравляли жизнь. Сложно было не думать о таком, о том, что было. Она до самой смерти будет помнить его лицо, его глаза, такие холодные и жёсткие, его губы, что говорили самые ядовитые и мерзкие слова. Он заставляет её бояться даже сейчас. В этот самый момент, он будто снова нашёптывал ей все самые обидные и жестокие тайны.