…Все мужчины одинаковы. Со всеми тебя ждёт тот же мрак, от которого ты так поспешно сбежала. Тебя ждёт то же самое…
Дина упрямо смотрела в зеркало, сдерживая слёзы. Она ничем не может заглушить этот едкий голос в своей голове. Что если, всё действительно так? Что она спешит и вновь нарывается на неприятности? К ней вечно липли подобные типы, и только пережитое наделяло силами давать отпор. Но это не защищало её от слёз и ночных кошмаров.
Девушка поправила платье и взялась за расчёску. Если бы не бледность лица, то выглядела бы она достаточно хорошо. Заплетая волосы в тугую косу, Дина всё думала о том, стоит ли идти. Уже почти собравшись, она торопливо села на край дивана и посмотрела на темнеющее окно. Вечер спустился на город давно, и только Дина по привычке собиралась в сумерках, боясь включать свет. Словно сейчас хлопнет дверь, она услышит знакомое «Дина!», и в комнату войдёт Ренат. От него будет привычно пахнуть алкоголем, он сначала улыбнётся, а потом выберет какой-нибудь повод, чтобы вновь избить её. Например, включённый свет. Она совсем неэкономная, транжирит его деньги. И Дина научится жить в темноте, чтобы хоть как-то обезопасить себя.
Нет. Это все глупости.
Всё будет хорошо.
Это всего лишь кино!
Жизнь решила доказать Дине, что всё не так уж плохо. Дала ей толчок, повод посмотреть на окружающих другими глазами. Есть хорошие люди, чуткие к ней, понимающие и заботливые. Что настала та пора, когда нужно потихоньку учиться доверять.
Времени оставалось не так много. Раз уж она собралась, то нужно идти. Нужно подпитывать этот огонёк надежды на новую жизнь.
Мужчина и девушка вышли из кино, когда на улице стало совсем темно, и холодный свет диодных фонарей облагораживал грязный снег. Толпа быстро пополнялась новыми лицами: одни входили, другие выходили после сеанса.
Парочка отошла в сторону и о чём-то бойко разговаривала. Вот мужчина чему-то улыбнулся и махнул в сторону большого и оживлённого торгового центра. Девушка улыбнулась в ответ, но, мотнув головой, виновато пожала плечами.
Толпа зрителей незаметно растаяла, и теперь на улице остались только одинокие прохожие. Время шло, а парочка даже не обратила внимания на две машины, стоящие на противоположной стороне улицы, и на тех людей, что внимательно наблюдали за всем происходящим.
Наконец, мужчина решился и совершенно по-дружески поцеловал девушку в щеку. Затем потянулся в карман и достал мобильный телефон.
Ещё десять минут длилась их беседа, прежде чем подъехало такси. Девушка помахала рукой и села в машину. Мужчина проводил её взглядом, пока она не скрылась из виду, потоптался с минуту и направился в сторону метро. Он даже не заметил, что почти сразу же, вслед за такси поехал чёрный опель. Машина пристроилась в хвост и лишь мигнула фарами.
Совсем молодой парнишка дождался, пока мужчина дойдёт до пешеходного перехода и, громко хлопнув дверью автомобиля, поставил на сигнализацию тёмно-вишнёвую девятку. Звонкая трель и ярко-жёлтый свет поворотников никого не удивил. Подождав, пока до начала движения останется с десяток секунд, он торопливо перебежал дорогу и спокойно отправился за своей целью.
Мужчина ничего не заметил, он был слишком занят разговором по телефону. Иначе он обратил бы внимание на очень заинтересованное лицо, парня. Тот даже достал сигарету и теперь нетерпеливо, излишне нервно грыз фильтр, выдыхая клубы дыма. Он следил за мужчиной злым, цепким взглядом.
У самого входа в метро, парень задержался, пропуская свой объект наблюдения вперёд. Выкинул окурок в урну и достал смятую фотографию из кармана. Недолго посмотрел на неё, и, поколебавшись, сунул её обратно.
Толкая тяжёлые деревянные двери и вдыхая тёплый, немного прелый воздух, парень с надеждой думал лишь о том, что теперь не упустит свою жертву.
4) Имя твое — Зверь
Горе вам, на земле и на море, ибо дьявол с гневом
посылает зверя, ибо знает, что время его мало…
Дэвид Зельцер, «Омен. Знамение».
Каждый человек рано или поздно задумывается о своём месте в мире. Вместе с этим всегда приходит осознание того, подходишь ты этому обществу или нет. Понятие нормы, что это? Как можно осознать, нормален ты или скорее образец патологии?
Он нередко об этом думал. Такие мысли часто возникали в его голове. Бог надарил его интеллектом, и помимо самого инструмента, наделил его умением с ним обращаться. И он делал это мастерски. Может, отчасти поэтому ему было настолько скучно, что подобные мысли приходили в его голову.
Он пытался вычленить себя в этом мире, пытался понять, нормален он или нет. Но ответов так и не находил. Жизнь человека не только быстротечна, она пластична, гибка и податлива. Как и само понятие нормы. То, что выглядело дикостью десять лет назад, внезапно сегодня становится вариантом нормы.
Он пытался найти ответ на этот вопрос с позиции логики. Но и тут его ждал тупик. Как бы парадоксально это ни звучало, но единого варианта человеческой логики нет. У каждого она своя. Даже у психически больного:, он имеет право видеть мир не таким, как всё.
Размышляя над этими философскими вопросами, он рано или поздно всегда приходил к самому сладкому моменту. Фантазиям. Он представлял себе её, воображал, какая она. Вспоминал. Рисовал в уме её портрет. Он чётко знал, какой же она должна быть.
Ангел.
Обычно он откидывался на спинку кресла и сводил перед собой ладони и закрывал глаза. Нервно выстукивал кончиками пальцев дёрганый ритм, будто наматывал тугую мысль на основу.
Белокурые волосы. Натуральная блондинка. И цвет такой живой, чтобы пахло живой пшеницей. И мягкость, чтобы коснуться лицом этих локонов и ощутить давно забытое материнское тепло. Они должны быть длинными, чтобы проводя рукой, можно было наслаждаться их гладкостью и красотой. Наслаждаться бесконечно. Брать в руки щётку с натуральным ворсом и расчёсывать их, приглаживать волосок к волоску. Делать их идеальными. Ведь у неё они были именно такими. Идеальными. Совершенными.
Глаза.
Стоило только смежить веки, как тут же он видел их. Большие, голубые. Будто небо раскололось на мелкие части и одарило её таким неземным взглядом. Эта голубизна была чистой и глубокой, подобно горным озёрам. Они несли свежесть и покой. Они подавляли все его страхи, они очищали его от грехов, они награждали безмятежностью. Только смотря в её глаза, такие чистые и искренние он забывал обо всём и чувствовал себя живой. Он готов был смотреть в них вечность. Они были идеальны.