Далее, огромная масса населения, не принадлежавшая пи к дворянству, ни к буржуазии, состояла в городах Из класса мелких ремесленников и торговцев, с одной стороны, и рабочих — с другой[9-12]. Весь этот слой, образующий собой мелкую буржуазию, не представлял собой устойчивой политической силы. Наконец, существует еще обширный класс мелких вемледельцев-крестьян, которые вместе с земледельческими рабочими составляют значительное большинство всего населения. Этот обширный класс подразделяется в а обширные группы: крупных собственников и лишенных собственности. Крестьянство также не представляет собой устойчивой политической и социальной силы. Что же касается рабочего класса той эпохи, то Маркс его характеризует таким образом: «Рабочий класс в Германии по своему, общественно-политическому развитию настолько же отстал от рабочего класса Англии и Франции, насколько германская буржуазия отстала от буржуазии этих стран. Каков хозяин, танов л работник. Улучшение условий существования многочисленного сильного, организованного и сознательного класса пролетариата идет рука об руку с улучшением условий много численной, богатой, организованной я мощной буржуазии. Движение рабочего класса никогда не являлось самостоятельным, никогда не принимает исключительно пролетарского характера, пока все различные части буржуазии и, в частности, её наиболее прогрессивный слой — крупные промышленники — не завоюют политической власти, не перестроят государства сообразно со своими потребностями. Лишь тогда неизбежное столкновение между нанимателями и наемниками становится неминуемым, и его нельзя уже дальше отсрочивать»[9-13].
Итак в ту эпоху рабочий класс, в зависимости от состояния промышленной буржуазии, не представлял большой силы.
Из всей характеристики социальных отношений и наличных сил Германии того исторического периода ясно следует слабость буржуазии, лишенной поддержки в других слоях. Эта слабость делает невозможным ведение решительной борьбы за политическую власть, которая имела место в Англии и во Франции.
Буржуазия вынуждена всей совокупностью общественных отношений занять половинчатое положение и пойти на компромисс. Система Гегеля явилась философски-идеологическим выражением этого состояния общественных сил Германия. Так именно и смотрит Маркс на социальную сущность Гегеля «Немецкая философия, — говорит дальше Маркс, этот наиболее сложный, но и в то же время наиболее верный показатель развития германской мысли, стала на сторону буржуазии, когда Гегель провозгласил в своей «Философия права» конституционную монархию конечной и самой совершенной формой правления. Другими славами, он возвестил близость прихода буржуазии в политической власти»[9-14]. Гегель, следовательно, явился истинным, подлинным выразителем социально-политических стремлений немецкой буржуазии своей эпохи, оказал влияние на политическую мысль буржуазии.
Встает вопрос, находится ли в связи философия права Гегеля с общей его системой? На этот вопрос приходится ответить двойственно: и да и нет. Завершение мирового развития прусской конституционной монархией, конечно, противоречит диалектическому методу, на что указывает Энгельс. Но, с другой стороны, эта противоречивость и двойственность отвечают двойственности я противоречивости бур-жуазии. Все диалектическое мышление было подготовлено, конечно, всем историческим ходом развития вообще, в частности развития философской мысли. Теория развития возникает в различных областях науки еще до Гегеля. Первым подготовительным этапом может служить, например, «Космогония» Канта. У Гегеля же, как было отмечено выше, сильно сказалось влияние Великой французской революции. Диалектика являлась выражением научных требований, вызванных насущными интересами буржуазной мысли. Но, с другой стороны класс, хотя и борющийся против других отживших классов, тормозящих дальнейшее историческое прогрессивное движение, но вместе с тем заинтересованный в сохранении классового общества, не может быть последовательным в отстаивании и защите научной мысли до конца. Наоборот, для сохранения своего классового положения и своих приобретенных и завоеванных привилегий буржуазии пришлось наряду с защитой частной собственности сохранять и защищать целый ряд остатков прошлого и прежде всего религию, которая фактически в корне связана с идеалистической философской мыслью в течение всего истерического развития. Тесное родство идеалистической философии и религии постоянно подчеркивает Гегель.