— Все обо всем в курсе? Хорошо. Кто с Ниной на крышу, кто с Лехой на балкон, тоже разобрались? Заебись! Сейчас все быстро делаем.
— Тем, кто приковывается, — Лена протянула под столом две длинные цепи Нине.
Два человека из ее группы должны были приковаться на лестнице.
— Фаера, листовки.
Нацболы незаметно распихали их по рукавам и карманам.
— Отсюда идите пешком, — продолжала Лена. — Как раз вовремя будете, к подходу журналистов. Леха, Нина, дорогу знаете? Отлично! Двумя толпами только не идите, а маленькими группами. Ну, это вы разберетесь по дороге.
— Да, разберемся.
— Так, чистые трубки, — Рома протянул Нине и мне две «моторолы», — созвон, как на исходных будете. Леха, на твоей вбит номер Марины, он должна отписаться, как журналисты на месте будут. Потом начинайте. Она так и напишет: «На месте». Потом созвон с Ниной. Симку не забудь сломать и выкинуть.
— Понял, — я положил «моторолу» в левый карман джинсов.
— Слушайте, — сказала Лена, — там, на исходных можно особо не прятаться, мусора все равно сделать ничего не успеют. Но все равно лучше с условным сигналом. В гости идете. Так вашего разговора потом в материалах дела не будет. Типа: «мы в гости идем, вы на месте?» Потом начинайте. Поняли?
— Ага, — ответила Нина.
За соседним столом я заметил трех типов в кожаных куртках и отороченных мехом картузах.
— Рома, посмотри налево. Мутные чуваки какие-то. И трое, как опергруппа.
— Бля, этого нам еще не хватало!
Тут эти типы встали и вышли из Макдоналдса.
— Леха, посмотри, — сказал командир Московского отделения.
— Jawohl.
На улице сомнительные граждане сели в автомобиль. Машина тронулась. Никаких других признаков наличия оперативников не наблюдалось. Я вернулся.
— Уехали.
— Хорошо. Давайте выдвигайтесь, а то действительно какие-нибудь опера появятся.
— Пошли, — скомандовала Нина своим, — Леха, до созвона. До гостей.
— Слава Партии, — произнес Рома тихо.
— Вам того же, Роман Андреич, — с улыбкой ответила Нина. — Не переживайте, все как надо сделаем.
Вся моя группа на месте. Все двадцать человек. Стоим посреди гаражей-ракушек. Несколько нацболов в спешке курят. Трубка в левом кармане джинсов зашумела: «На месте».
— Те, кто в гости, все тут, — говорю по телефону Нине.
— Хорошо, хорошо. Мы тоже в гости направляемся, — подельница Лимонова отвечает спокойно, бодро и с веселыми нотками в голосе.
— Ну, мы пошли тогда.
— Идите, идите, в гостях хорошо, — смеется Нина, — и мы вот.
— Выдвигаемся, — говорю нацболам. Сам достаю из «моторолы» симку, ломаю ее пополам, бросаю в сугроб.
Плотной толпой быстро, почти бегом, выходим из-за гаражей и идем к суду. Под крыльцом — журналисты с приготовленными камерами. Все по плану.
Красный закат отражается на белых, с грязными пятнами, сугробах. «Сугробы высокие, до середины железных ворот доходят», — успеваю подумать.
На зарешеченных окнах первого этажа висит мишура и гирлянды. Хоть и суд, хоть и срока тут людям дают, а уебищный российский Новый год никто не отменял.
Я тяну на себя входную дверь. Мы внутри, половина успеха.
Пристав в синей форме и бронежилете сидит на положенном ему месте.
— Здравствуйте, на суд, — бросаю ему.
— Э-э-э, разберемся, — нерешительное мычание.
— Да хуй ты разбираться будешь, подумал я про себя, А вслух сказал, — Мы все вместе, к одному судье. По одному делу. Вы должны знать, у вас там помечено. Административное дело, посмотрите у вас там в бумагах.
И прохожу мимо.
Металлоискатель отчаянно звенит, но это не имеет значения. Нас уже не остановить.
Бежим по лестнице. Второй этаж. Трехгранные ключи открывают окна.
Мы выпрыгиваем на балкон. Окна закрываются.
Мы становимся в два ряда на балконе суда. С громкими хлопками загораются красные и зеленые фаера. Вниз летят листовки. Декабрьский ветер играет нацбольскими флагами.
— Свободу политзаключенным! — раздается над серой московской окраиной.
Вторая группа карабкается по обледенелой лестнице на крышу. С нее спускается огромный баннер «Путин, уйди сам». Белые буквы на черном полотнище.
«День чекиста» сделан.
В коридоре под окнами толпятся приставы и мусора. Злые. Их мало и они пока не вмешиваются.
С балкона мы видим, как из расположенного рядом с судом ОВД выходит толпа серых тулупов.
— Отлично, отлично, начальство весь личный состав к нам гонит, — говорит мне Илья.
— Да, сейчас будет прием. Веселый прием.
Окна распахиваются. Из них лезут менты с дубинками и автоматами.