— Ребята, молодцы, что пришли поддержать, — Женя З. попробовала заговорить с одним из флагомахов.
— Да нас прислали.
— Как прислали?
— С университета. С занятий сняли и сюда прислали.
— Ясненько, бывает, — Женя пожала плечами и улыбнулись. Потом повернулась ко мне. — Леха, иди, скажи Паше, что ребят прислали.
На говорившего сразу же зашипели его соратники.
— Лишнего не болтай, — подбежал к нему круглолицый студенческий вожак в серой куртке.
Это был тогда никому неизвестный Мищенко. Его ушлая морда, помноженная на заметную претензию казаться успешным молодым политиком, выглядела совершенно отвратительно. Но тремя неделями ранее на «Автозаводской» на нас прыгали лучшие московские хулиганы с травматами и бейсбольными битами. И ужимки студенческого вожака опасными не казались.
Вместо трибуны использовался стол, который выделили работники магазина. От нацболов выступал наш муслим Паша.
— То, что в нашем народе проснулась какая-то гражданская активность, это хорошо…
Вот тут-то события приняли неожиданный оборот. Из толпы к трибуне вышел здоровый негр в черно-белом свитере:
— I came from New York, — начал он.
— Потом, — отвернулся Паша.
Крепкая Ольга Ш. подвинула негра от трибуны. Но он продолжал свой монолог. Общее внимание переключилось от оратора к африканцу.
Справа от негра встал Мищенко. Мы уже понимали, что происходит какая-то заранее спланированная хуйня. А африканец отжигал по-английски театр одного актера дальше:
— Я приехал в Россию из Нью-Йорка, чтобы найти Эдика, я искал его так долго, я не мог увидеть его, — тут из кармана брюк он извлек красные стринги. — Передайте это Эдику, он это забыл…
Африканец намекал на книгу Лимонова «Это я — Эдичка».
Мищенко захихикал по-идиотски, остальные румоловцы тоже заржали.
Конечно же, они уже нарвались.
Товарищ Палеонтолог пытался избежать физической конфронтации. Негр, скорее всего, понимал по-русски, но партиец все равно дипломатично поинтересовался по-английски:
— А не из ФСБ ли вы, мил человек?
Остальные нацболы были меньше склонны к дипломатии.
— Мочи его! — крикнул кто-то.
Наш боец ударил негра кулаком в голову. Африканец рухнул, как подкошенный.
Мы кинулись ебашить румоловскую массовку под синими флагами. «Неравнодушные студенты» ломанулись в разные стороны. Я только поджопника успел кому-то наподдать.
Вырубленного прокремлевского негра попинали немного ногами.
Осенью 2005 года Румол, видимо, еще не подружился окончательно со спецслужбами, а то бы мы все за «разжигание» заехали. Кстати, ни «разжигания», ни расизма с нашей стороны не было. Нам плевать — черный, белый, настолько не трогай. А вот Мищенко использовал африканца, скорее всего, втемную, не предупредив о последствиях.
Помимо защиты социального магазина от бандитов и кремлевцев, мы регулярно причиняли другое добро. Когда московские власти поставили на железнодорожных станциях по Казанскому и Ярославскому направлению турникеты и охранников ЧОП, наша бригада пилила по ночам дыры в заборе. Чтобы на платформу люди свободно проходили в обход этих турникетов. Рядом мы писали: «Не плати за проезд. НБП».
Вообще, подраться всегда можно было, в любой момент. Как-то в конце июня 2006 года, совсем незадолго до начала моего срока, Восточно-Центральная бригада клеила партийные листовки рядом с «Бауманской», неподалеку от офиса «России молодой». Рядом с листовками мы крепили стикеры с вооруженным мечом самураем и надписью «Да, Смерть!»
Мы разделились по парам, я шел с Дарвином и мы над чем-то смеялись.
Тут перед нами резко затормозила темно-синяя иномарка, из нее вылезло трое карикатурных бандитов, будто из сериалов.
— Мы, блять, из ЛДПР, — представилась братва, — давай сюда нахуй ваши листовки.
Я и Дарвин не сговаривались заранее, но порядок действий все равно знали. В кармане моей синей куртки лежал родной «удар». Поэтому вместо листовок либерал-демократы получили перцового концентрата. Один согнулся пополам, я ударил его левой рукой в бороду. Дарвин тоже пустил «удар» в дело, затравил газом второго. Третий, которому перца досталось меньше, ломанулся к машине и вытащил из ее салона карабин «Сайга». Это обстоятельство могло быстро и фундаментально изменить ход схватки.
— Бля, — я ткнул Дарвина в плечо, — смотри!
— Ебать!
Мы организованно, так сказать, отступили. Но ни одной листовки врагам не досталось.
Наступательные операции планировались как на уровне всего Московского отделения, так и на уровне бригад. Звенья по собственной инициативе регулярно разрисовывали партийной символикой и лозунгами стены вдоль железнодорожных путей, школы, ПТУ, ВУЗы. Во время антипризывной компании нацболы, вооруженные баллонами с краской, делали вылазки к московским военкоматам, оставляли на их стенах призывы косить от службы в вооруженных структурах режима. Каждый бригадир был обязан держать в голове список отделений милиции, административных зданий и потенциальных объектов для атаки в условиях революционной ситуации или каких-то массовых демонстраций, уметь ориентироваться в «родном» куске столицы, знать транспортные развязки.