Я лег на «сцену», снял бундесверовку, накрылся ей.
— Сидел прошлую ночь с ебанашкой, к которому белка пришла. Пантер, блять, всю ночь ловил. Не спал почти, а день тяжелый выдался. Прилягу ненадолго. Если смоляне дачку с колбасой принесут — буди. Колбаса сейчас вообще в тему была бы.
— Ага. Пантеры — прикольно. Я с дедом каким-то вонючим сидел…
Штурм Горкома
Тогда, весной 2006 года, я думал, что скоро все начнется по-настоящему, что весной 2008, во время выборов — все, революция.
А на самом деле приближался конец. У российских спецслужб имелись свои наработки, и никакой революции они допускать не собирались.
В понедельник 15 мая в горкоме КПРФ на «Автозаводской» шло обычное собрание Московского отделения. Рома говорил. Я сидел во втором ряду, рядом с Дарвином. Не в первом — первый для руководства или бывших подельников Лимонова. Назир стоял за дверью зала. Было слышно, как он переговаривался по рации со скаутами на улице.
Назир резко открыл дверь:
— Тревога!
Нацболы достали разом кучу «аргументов», в основном «удары», но у кого-то даже травматы с собой были.
— Что случилось? — спросил Рома. — Нашисты?
— Не знаю, — ответил моряк, — скауты говорят, автобусы какие-то подъехали.
Из состава исполкома на собрании были я, Ольга Ф. и Назир. Лены не было.
Исполком собрался вокруг Ромы.
До пятого этажа добежал по лестнице запыхавшийся партиец из наружной группы скаутов, нацбол из Юго-Западной бригады.
— Что там? — спросили его.
— Два черных микроавтобуса, стекла тонированы. Внутри, похоже, спецназ. На улице ФСБшники, УБОПовцы, толпа целая.
— Баррикадируемся, — сказал Рома, — баррикаду ставим там, за железной решеткой. Леха, тебе задача.
— Да, — я кивнул, — Дарвин, и вы трое, пошли.
Мы принялись строить баррикаду рядом стой самой решеткой, через которую Тишина не пускали. В ход пошли стулья, тумбочки. От спецназа защита слабая, но что-то.
— Успокойтесь, все будет хорошо, вот увидите, — успокаивал кто-то седовласую коммунистическую вахтершу, — вы лучше с руководством вашим свяжитесь. А то в офисе парламентской партии незнамо что происходит.
— Ох, ох, ох, что же это делается, вот ведь фашисты какие, — качала головой бабушка.
— То мы фашисты, то теперь мусора фашисты. Все вокруг одни фашисты, — пошутил нацбол из Северной бригады.
Хоть и было не до шуток совсем.
Ольга Ф. в это время рядом пыталась дозвониться до «Коммерсанта». Слабая баррикада и либеральные журналисты — вот и вся защита наша сомнительная.
Я стоял за баррикадой, когда лестница задрожала от топота ног. В пoследнем пролете перед решеткой показались враги. Маски, черная спецназовская экипировка, разгрузки. Автоматы приготовлены к бою. Наши «аргументы» тут ничем помочь не могли[20].
Увидев закрытую решетку и баррикаду, спецназовцы пропустили вперед двоих с огромными кувалдами.
— Рома, дверь они минуты за две снесут, не больше, — сказал я громко.
— Отступайте в зал.
Мы оставили нашу бесполезную баррикаду.
Рома отдал последний приказ:
— Нацболы, сцепляемся!
Мы, человек сорок нацболов Московского отделения, встали в дальнем от двери конце зала. Намалеванный на картине Ленин под красным знаменем вдохновленными глазами наблюдал за происходящим. В первом ряду, слева от меня, стоял Рома, справа — Дарвин.
«О более достойной компании и мечтать невозможно», — в который уже раз думал я.
Баррикада с грохотом рухнула.
Элитные мусора осторожно, крадущейся походкой вошли в зал. Автоматы направлены на нас.
— Руки вверх!
Такого мне раньше видеть не приходилось. Да и почти никому из нас, наверное. Мы привыкли, что нас били дубинками или прикладами тех же автоматов. Но чтобы вот так, руки вверх, и два десятка наставленных стволов…
И мы, и совсем молодые, но опытные партийцы, и парни и девчонки, которые пришли первый раз на собрание, и работяги с московских заводов, которые выбираются на партийные мероприятия раз в два месяца, и исполком Московского отделения, мы все подчинились, мы подняли руки. Я не знаю, что было бы, если бы мы рук не подняли, возможно, они начали бы стрелять, такими полномочиями их тогда, несомненно, наделили…
Гипнотический эффект приготовленного к бою огнестрельного оружия или осознание бессмысленности сопротивления, но перед спецназом в черной экипировке партийцы тогда капитулировали.
Четыре года спустя бывший нацбол Андрей Сухорада, который увидел российское государство через прицел своего автомата, предпочтет смерть плену. Конечно, это связано в первую очередь с личным героизмом приморского партизана. Но дело, возможно, и в том, что революционное совершенство достигается путем телесного контакта с металлическими предметами, несущими смерть врагам свободы.
20
Уже потом мы выяснили, что горком штурмовал ОМСК, Отряд милиции специального назначения, спецназ при ГУВД. ОМОН появился в 2002 году, в эту структуру был переформирован СОБР.