— Дарвин?
— Он тоже.
— Кого-нибудь третьего надо. Ладно, пара дней есть еще, поищем. Иди уже на этой недели аккредитацию получать. И Дарвин. Ты ведь знаешь, как это делать?
— Ага, знаю.
— А Дарвин?
— Я с ним встречусь, объясню.
— Хорошо. У меня все пока. Давай через полторы недели увидимся, расскажешь, как прошло. В пятницу.
— Давай.
— На «Бауманской» на выходе?
— Как бы там на румоловцев не наткнуться. Нас-то они в лицо признают.
— Ну, на выходе из метро найдемся быстро, а там во двор куда-нибудь свернем.
— Пойдет, наверное.
— Тогда увидимся.
— Увидимся, Лена.
Через день я одел свой костюм с выпускного вечера и пошел в Кремль. Заявки на аккредитацию подавались в Кремлевском дворце.
Стояли рамки металлоискателей, простых смертных на входе шмонали.
— Здравствуйте, я корреспондент газеты …, хочу попасть на конгресс, — обратился я к сотруднику ФСО в черном пиджаке.
Тот посмотрел на меня изучающе.
— Заполняй анкету, редакция получит ответ. Вот бланк.
Я сел за журнальный столик и за десять минут оформил все письменные формальности.
По указанному адресу довольно быстро пришло разрешение.
Дарвин и девушка из Северной бригады подали свои заявки с таким же результатом. Это была просто сумасшедшая удача. Наши планы срастались.
Мы все трое вышли из вагона на «Боровицкой». Я достал из кармана журналистский бейджик, повесил его на шею.
— Че, ребят, пошел я. Выдвигайтесь после меня с пятиминутным интервалом. В Кремлевском дворце помните, где встречаться? Сразу за металлоискателями. Но так тоже, чтобы еблами поменьше торговать.
— Да, это помним, — ответил Дарвин.
Наша соратница только головой кивнула.
— Аккуратно давайте только. Тут мусора Центрального округа повсюду. На нацболов они натасканы.
— Да ладно, Леха, проскочим как-нибудь, — махнул рукой Дарвин.
— Думаю да, проскочим. Но все равно. Тут тоже не светитесь, подозрительно как-то.
Я сделал шаг в сторону, и толпа пешеходов сразу же оттеснила меня от товарищей. «Хорошо, что час пик», — подумал.
Выход из подземки, Александровский сад.
Вокруг пояса у меня черный транспарант с надписью «Путин — палач Беслана». Волосы покрашены в черный цвет — Лена настояла. В целях конспирации, так сказать. Волосы я сам красить раньше не пробовал. И в это раз пробовать не стал. Даша, нацболка из Мурманска красила.
Троицкие ворота, Кремлевский дворец.
Рамки металлоискателей. Перед ними очередь. Английская, немецкая речь, еще какая-то. Конгресс-то всемирный.
ФСОшники шмонали, но поверхностно. Не станут же они мировую журналистскую элиту догола раздевать и заставлять приседания делать, в самом деле. Никаких проблем не возникло. Так, по карманам все того же черного пиджака с выпускного посмотрели.
Я встал в фойе. Через десять минут рядом улыбался Дарвин.
— Нормально все? — спросил у него.
— Вообще отлично.
У Дарвина были листовки. У нашей соратницы — флаг.
— Бля, а где подруга? — сказал я, когда прошло минут пятнадцать ожидания.
— Не знаю, мы разделились, как по плану.
— Вот началась хуйня-то. Искать придется. Может она тут уже. Точнее, надеюсь что тут. Давай вместе, а то и друг друга потеряем.
— А где искать-то? Народу смотри сколько.
— По другим этажам пробьем для начала.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж. К счастью, здесь же отыскалась соратница. Она стояла, прислонившись к колонне.
— Блин, что за фигня? — навис я над ней строго.
— Да я забыла… Нервы.
— Ладно, ничего страшного. Главное, нашлись. Погнали в зал, места пиздатые самые займем.
Как только мы спокойно прошли мимо ФСОшников на входе в зал, я понял, что акция точно получится.
Свободным был второй ряд задней части партера. Тридцать-сорок метров от сцены. Впереди нас стоял еще один ряд кресел, а за ним — широкий проход. Второй ряд имел очевидные преимущества. ФСОшники, которые стояли по периметру зала, не могли видеть наших действий за спинами находящихся впереди, Но и к сцене близко. А еще ближе мы с нашими простыми, не-виповыми аккредитациями все равно сесть не могли.
Через минуту вокруг нас разместились японские или корейские журналисты.
Погас свет. Заиграла музыка. Началось.
Точнее началась новая фаза ожидания. Отыграла специально написанная к открытию конгресса увертюра, потом наградили иранского журналиста, вышедшего из казематов аятолл.
Опять музыка, классика. А гвоздя программы, Путина, все не было.
— Ебать, где он уже, — шепнул сидевший справа от меня Дарвин.