В одну из моих рабочих смен на меня набросилась бабка. Впилась, как клещ, в зеленую бундесверовку.
— Ты не москвич, — кричала мне социально-сознательная пожилая женщина, — ты приезжий чурка, раз метро пачкаешь!
— Отстаньте от меня, я работаю, — пытался я вразумить гражданку.
— Я тебя в милицию сдам!
— Да оставьте вы меня в покое, — продолжал я, одновременно осознавая тщетность усилий.
— Да вот еще чего, оставить! В милиции с тобой разберутся, не так еще поговорят!
— Ладно, ладно, — я показательно смирился со своей участью, — закон есть закон, чего уж теперь.
— Вот то-то же! — торжествовала бабка, довольная, что кого-то укротила. — Вот будет тебе теперь!
Поезд подъехал к платформе. Бабка вывела меня на перрон, что соответствовало моим планам.
— А ну пошли. В отделение!
— Ну пойдемте, да.
В это время подъехал поезд, который шел в противоположном направлении.
— Иди на хуй, — я легко вырвался и пошел к открытым дверям.
— Милиция, милиция! На помощь, — бабка визжала страшным голосом, — хулиган! Хулиган убежал!
Меня эти крики мало уже касались. Двери закрылись, поезд уехал.
Вечером того же дня я вспоминал бабку. На ум также неожиданно пришли и совсем недавние южнобутовские баррикады. Я попытался собрать все это вместе, в единый смысл. Получалось вот что.
Мой проступок, если так его можно назвать — ничто по сравнению с кровожадностью российского государства, бабка, может быть, это сама видит. Но набросилась она все равно на меня.
Значит, это еще одно подтверждение того, что россияне те еще людоеды по отношению друг к другу, но перед властями — покорны. Привычку эту гадскую искоренить можно. Но для этого нужны забастовки, восстания, баррикадные бои. Тысячи таких, как в Южном Бутово. Восстание исправит людей.
Еще тогда, в июне 2006 года, мне нравились до безумия стихи Всеволода Емелина. Я помню, после строк из его бесконечной песни «Вслед бегству Антанты — Здорово, ребята! Нам субкоманданте кивнет бородатый» меня всегда охватывало приятное волнение. Это как вечно горящая внутри вера, оформленная в лирическую форму.
Вот в Южном Бутово было что-то от этих строк. Неуловимое ощущение бунта, когда много людей говорят себе: сейчас или никогда. Какие-то сколько секунд держалось это настроение, а потом — исчезло. Но воздуха того я успел вдохнуть. Как раз прямо перед Бутыркой, перед началом срока.
Всеволоду Емелину — спасибо за веру. Она мне пригодилась.
Прием
Я открыл дверь. Здесь, в съемной двухкомнатной квартире рядом с Рязанским проспектом после майских арестов жили Лена и Даша Мурманская. Было темно. Только в маленькой комнате Лены тускло горела настольная лампа.
За столом сидели Лена, Чугун и Кирилл М., бывший заключенный по делу о захвате Администрации президента, а еще до этого — хулиган из «Ярославки»[22]. После ареста Назира он командовал силовым блоком Московского отделения. Тогда первым делом Кирилл М., при поддержке и одобрении Лены, активно занялся физическим обликом нацболов, который иногда оставлял желать лучшего — в Московском отделении были организованы совместные тренировки по рукопашному бою.
Лена писала что-то на листе бумаги.
— Привет! — произнес я негромко.
— Привет, Леха, — Лена подняла голову от стола, — нормально все?
— Да, симки купил. На ВДНХ. Все чисто, без паспорта.
— Отлично, — Лена затянулась сигаретой. — Ты зря разувался. Сейчас все равно на улицу идти надо. Тут говорить палевно.
— Да ладно, ничего страшного. Обуюсь.
— Нацболам надо кирзовые сапоги выдать, — пошутил Чугун, — и чтобы их не снимали и время на обувание не тратили.
— Мне и в кроссовках заебись, — ответил я, натягивая свои белые Adidas.
Мы вышли на улицу. Кирилл М. достал из рюкзака две банки «Ягуара».
— Леха, будешь? — протянул мне одну.
— Давай, конечно. Не по спорту, конечно.
— Похуй, — он улыбнулся как-то под нос, — погода хорошая, грех не ебануть.
— Ага, — моя банка открылась со щелчком и шипением.
Лена и Чугун закурили.
Мы прошли три двора. Сели на лавочку рядом с пустой песочницей. Время приближалось к полуночи, была полутемная июльская ночь. Слегка дул теплый ветер.
— Нормально вроде все? — произнесла вслух Лена, оглядываясь. — «Хвостов» нет.
— Да, чисто, — отозвался Кирилл М.
— Хорошо. Значит так. Леха, мы тут уже по постам прикинули, что как, но сейчас еще раз обговорим. И по людям.
— Понятно.
— …По народу, — продолжала Лена, — от Московского отделения минимум шестьдесят человек должно быть.