— Ты тоже хорош.
Прошел час. Через холл «Ренессанс Москвы» в окружении своих охранников прошли Лимонов, Каспаров и Касьянов. А сама гостиница, где началась учредительная конференция оппозиционной коалиции «Другая Россия», оказалась в настоящей осаде.
«Пятая колонна, фашисты, изменники родины, национал-предатели», — мощные звукоусилители доносили до нас вопли с улицы.
— Неплохо они подготовились, — сказала нам Лена, которая обходила посты, — прямо перед входом Румол митингует, человек двести. Ну и с других сторон вся их шобла, «НАШИ», «Местные», «Молодая гвардия Единой России». Румол хулиганов с собой привел.
— Понятно. Скоро, значит, они сюда заявятся.
— Да, Леха, заявятся. Так что наготове надо быть.
— Ну, мы наготове.
— Вы молодцы, — Лена улыбнулась. — Ладно, ждите, скоро будет у вас дело. Я посмотрю как там у Кирилла Борисовича в конференц-зале дела.
— Можно по рации спросить.
— А можно не по рации.
— Тоже верно.
Как Лена и предсказывала, приключения не заставили себя ждать. Через пять минут в рации раздалось:
— Тревога! Резерв — к конференц-залу!
— Погнали! — крикнул я и побежал, придерживая фаер в рукаве синей толстовки. На бегу до меня доносился топот партийцев за спиной.
Когда мы были на месте, все уже кончилось. Нескольку человек лежали лицами в пол. Над ними стояли Лена, Чугун и еще несколько нацболов.
— ЕСМовцы, пять штук, — кивнула Лена на пленников. — Касьянов по коридору шел, эти придурки к нему бросились. Его охрана среагировала. Ну и мы постарались.
Патлатые, как хиппи, евразийцы в черных рубашках смотрели на нас испуганно снизу.
— Мы вас пиздить не будем, — объяснил им Чугун, — если вы все ровно делать будете, как мы скажем. Мы вас сфоткаем только. Ну, чтобы вас, так сказать, впредь знать в лицо. Согласны? Тогда поднимайтесь по одному и без резких движений.
ЕСМовцы сжались вдоль стены. Защелкал фотоаппарат.
— Леха, выводи их отсюда, — сказала мне Лена, когда фотосессия была окончена, — через главный вход.
— Пошли, ебанаты, — я взял одного за патлы и поволок за собой таким образом. — Пацаны, берите остальных.
Попытки напасть на делегатов или кинуть в них чем-то пошли одна за другой. Чтобы проникнуть в здание кремлевцы использовали пожарные ходы, окна. Дружба и полное взаимопонимание со спецслужбами давали им такие возможности.
Когда в гостинице начинались свалки между делегатами конференции и путинскими комсомольцами, сбегались провластные журналисты:
— Прекратите насилие, ваши действия противозаконны, отпустите ребят! — верещали продажные корреспонденты.
— Так никого и не задерживаем, — отвечали мы, — только на улицу выводим.
— Вы их пытаете! — не унимались продажные корреспонденты.
— Это вы не знаете, что такое пытать, поэтому и говорите.
Уже в тюрьме я нашел «Московский комсомолец», «Комсомольскую правду» и другие газеты, в которых писалось о конференции. «Пытки», «терзания фашистским сапогом», — такими эпитетами эти правдорубы характеризовали наши действия. Хотя нацбольские методы не шли ни в какое сравнение с ОМОНовскими задержаниями, не говоря уже о настоящих чекистских пытках.
После очередного сигнала тревоги мы, резервная группа, окружили прямо перед конференц-залом группу евразийцев, штук шесть. Это были личные приближенные Дугина.
— Давайте нахуй отсюда, — начал я.
Вместо ответа бритый «опричник» ударил меня кулаком.
— Нацболы, гасим их.
Сам прыгнул прямым ударом ноги в грудь дугинцу. Тот еле на ногах удержался. Я махнул изо всех сил кулаком в сторону ЕСМовского ебальника и потом прыгнул еще раз, коленом вперед. И упал на лакированный паркет — прямо на кремлевца.
Подбежавший молодой партиец из моей группы врезал по вражеской голове, как по футбольному мячу. Дугинец закрылся руками. Я поднялся на ноги и засадил ему разок кулаком в ухо.
Все было кончено. ЕСМовцы лежали, а ультранасилия мы старались избегать, согласно инструкции.
— Че, суки, сами идти не хотели, только через пиздюли доходит?
— Мы все, уходим, — испуганно пробормотал один из ЕСМовцев.
Но бритый, которому больше всех досталось, не угомонился.
— Слава империи, смерть Другой России! — верещал он ослиным голосом, надеясь привлечь внимание журналистов.
— Дарвин, смотри, чтобы кремлевские корреспонденты сюда не подходили, — сказал я другу, — выносим мудвина этого, — я схватил евразийца за левую ногу. — Тяжелый, сука.
— Ты че такой тяжелый, пидр? — спросил нацбол, который держал ЕСМовца за руку, — На тебе, мразь, — и отвесил «опричнику» звонкого леща.