«Таец» привел двух статистов. Те тащили за собой отведенные им стулья.
«Судя по заточке, мусора», — определил я.
За статистами зашли понятые. Тоже, видимо, граждане, связанные с органами.
— Алексей, выберите место среди статистов, — сказала следовательница довольно официальным тоном.
— Мне разницы нет. Я тут посижу.
— Давай не выебывайся, — подал голос «таец», — тебя в хате на Бутырке уже ждут
«Иди нахуй», — про себя.
— Статисты, садитесь тогда по сторонам, — следовательница вежливо блюла формальности.
Мусора в штатском устроились слева и справа.
«Таец» вышел из кабинета за терпилой.
И через считанные секунды вернулся. За ним ввалился мясистый, краснолицый координатор кремлевцев, которого мы сфотографировали рядом с Таганским судом. В джинсах, пестром свитере. Успешный молодой политик.
— Здравствуйте, — он любезно, почти с поклоном, поздоровался с Чеченом.
— А, ты… — ответил ФСБшник, не поднимая головы.
— Потерпевший, узнаете ли вы кого-нибудь в этой комнате? — подчеркнуто громко задала вопрос следовательница.
— Вот он, — пухлая мясистая кисть, такая же красная, как ебальник, ткнула в мою сторону, — вот его.
— Когда и при каких обстоятельствах вы видели этого человека?
— Мы стояли около суда, а они напали, стали бить, стрелять газом. В апреле это было, в апреле, — тут терпила почти слезу пустил.
— Все понятно. Спасибо за вашу помощь. Подпишите протокол вот тут.
— Да, понял, — потерпевший теперь любезничал, — еще надо чего-нибудь?
— Пока нет, — снисходительно ответила следовательница.
— Ну что, Леша, — «таец» радовался, будто математическую задачу решил после долгих раздумий, — один есть, ага. Пиздец тебе.
— Подозреваемый, вас опознал потерпевший, как вы можете это прокомментировать? — сдержанно обратилась ко мне пухлощекая мусорша.
— Никак.
— Как же это?
— Так.
— Ну ладно, — следовательница надулась и бросила сердитый взгляд исподлобья, — ладно, тебе же хуже.
— Да все, Леша, послезавтра ты уже в хате, — пробормотал Чечен, не отрываясь от монитора.
— …Сейчас еще одно опознание будет, — продолжала мусорша, — а вы, потерпевший, можете идти. Мы с вами свяжемся.
«Таец» и красномордый терпила вышли из кабинета.
Через полтора года потерпевший Симунин, подмосковный координатор движения «Местные», давал показания в суде. Там его плач растянулся на два часа. Потом я вновь услышал эту фамилию в связи с делом националистов из БОРНа. Кремлевский куратор, оказывается, имел сношения с этой группировкой националистов. В 2014 году Симунин занимал высокопоставленную должность в министерстве энергетики ДНР.
А действо в Главном следственном управлении тем временем продолжалось.
— Леша, перед новым опознанием не хочешь местами поменяться со статистами? — уточнила следовательница.
— Нет.
— Ну как хочешь, — и уже громче, — заводите потерпевшую.
— Чего орешь так?! — рявкнул Чечен из-за компьютера.
— А… Я не хотела, извините.
— Хорошо… — Чечен показал, что сменил гнев на милость.
«Таец» ввел ту самую страшноватую румоловскую журналистку, что была около Таганского суда.
— Здравствуйте, потерпевшая. Узнаете ли вы кого-нибудь в этой комнате? — началось с начала.
— Да, вот его, — страшная тетка указала на меня.
— При каких обстоятельствах вы видели этого человека?
— Я была около Таганского суда. 13 апреля.
— Что вы там делали?
— Я хотела сфотографировать Лимонова.
— И что случилось? — следовательница, очевидно, повторяла заранее отрепетированные реплики.
— А они там такое устроили! Нацболы эти! Они там такое устроили, мне до сих пор страшно. Я аж вся кричала.
— А что делал молодой человек, на которого вы указали?
— Он там тоже бил ребят. И газом стрелял.
— Понятно, — кивнула следовательница, — спасибо, этого достаточно.
— Не переживайте, мы с этими экстремистами разберемся, — Чечен включил дядю Степу.
— Потерпевшая, подпишите протокол, вот здесь, — следовательница протянула румоловской журналистке лист бумаги.
— Я вам еще фотографии показывала, — засуетилась та, — вы же ведь их видели?
— Да, видели. Мы их к материалам дела приложили.
— Вот ведь как хорошо, — потерпевшая подмахнула ручкой, — вот, смотрите, я все подписала.
— Замечательно. Можете идти, — следовательница повернулась к понятым. — Вы тоже подпишите и идите.
— Иду, иду. Вы мне только позвоните, я все сделаю, — сыпала холуйскими любезностями страшная журналистка.