— Да, мы про вас помним, — «таец» ответил ей казенной улыбкой.
Понятые поставили автографы на ментовских бумагах.
— Леша, — пухлощекая следовательница опять обратилась ко мне, — ты теперь в статусе подозреваемого. Протоколы опознания подпишешь?
— Я не буду ничего подписывать.
— Ну как хочешь. Сейчас все равно в ИВС поедешь. А завтра тебе обвинение предъявлю.
— Да, давайте.
— У тебя право на звонок есть. Домой будешь звонить?
— Вину не хочешь признать? Меньше дадут, наверное.
Я засмеялся.
— Он из этих, из революционеров, — пояснил «таец». — Молодец, Леша, надолго в тюрьму поедешь. Там тебе место.
«Классно, теперь я с Ромой по одному делу сижу», — пронеслось в голове.
— Вставай, — Чечен закончил игру в «Марио». — Настроение сегодня хорошее, разобрались, наконец, с вами. Сам тебя на Петровку повезу. Вставай, чего расселся, в тюрьме насидишься.
В кабинет зашли опера из Чеченовой свиты. На меня надели наручники, вывели в коридор. Там в окружении ФСБшников стояла Лена, тоже в наручниках.
— Как оно, Леха? — спросила она меня.
— Да все отлично, Лена!
Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Пошли, — опер толкнул меня в спину.
Нас повели по лабиринтам коридоров. В подземном гараже Главного следственного управления усадили в две разные машины.
Дорога до Петровки заняла минут пять.
Я вновь увидел Лену, когда выходил, придерживаемый ФСБшниками, из той же черной «бэхи», в которой приехал в ГСУ.
— Да, Смерть! — крикнул я ей.
— Да, Смерть! Скоро увидимся, Леха!
В одиночной камере ИВС я засыпал с чувством спокойной радости, без тревожных мыслей. Так бывает после сильных физических нагрузок.
«Я наконец там, где должен был оказаться. Мне предстоит прикоснуться к тому пути, которым героев прошлых времен вела их путеводная звезда», — подумал я, и мой ум отключился, уступил место вечернему забытью. Прекрасное прошлое светило мне в настоящем, наполняло маленькую камеру бесконечно широким смыслом.
Алексей Макаров
Март 2018