— Как тебя зовут хоть, чудо? — Марк безмятежно улыбнулся, заправив за ухо прядь черных волос. Похоже, он любил часто использовать эти свои ослепляющие улыбки, по поводу и без.
— Изорослава, — ответила я, перепроверяя, что не привязана никакими ремнями к кушетке на которой лежала.
Комбинезон на мне оставили, это понятно — откуда у них взяться одежде моего размера? Но очень странно — я не в кандалах. Говорят, после нескольких случаев имперцы не доверяют даже пятилетним детям…
— Слава значит, — Заррон-младший забавлялся, наблюдая за моим удивлением.
— Я Изора! — возмутилась я. Славой меня никто не называл с тех пор, как я оказалась продана в рабство. Это моментально взбесило и помогло сосредоточиться на предстоящем. Я даже умудрилась не разрезать себе рукав при активации распрямившегося ножа. Куда лучше бить? Наверно, в шею. Никогда не думала, что переквалифицируюсь в убийцы, но различные способы теперь теснились в голове, словно каждый день только об этом я и мечтала.
— Слава тебе больше подходит, — хмыкнул Марк.
И без труда перехватил мою руку с ножом, точнее подхватил едва не рухнувшее на пол тело. Это я поняла, когда внезапное головокружение прошло и темнота перед глазами чуть рассеялась.
Нож, который, несмотря ни на что, я не выронила, ничуть не впечатлил имперца, а для хватки на моем запястье Заррон-младший явно не приложил и половины силы.
— Как романтично, ты такая страстная девица! — насмешливо фыркнул он, только разве что не рассмеялся, как над хорошей шуткой.
— Сверхновую тебе в задницу!!! Ты сказал, у меня был всего лишь обморок от нехватки кислорода! — я почти сразу перестала брыкаться и повисла у него в руках как тряпка.
От рывка с кушетки перед глазами все еще темнело, сердце колотилось где-то в горле как сумасшедшее, а ноги отказывались держать, притворяясь, что в них нет ни одной мышцы. И в целом, состояние такое, будто отстоявшийся осадок на дне бутылки взболтнуло, заставив ошметки всюду бултыхаться. Это весьма пугало, но главное, я чувствовала — если Марк как следует сожмет руку, то без особого напряга изувечит мне запястье. Внутренности скрутило от страха.
— Так и есть. А еще у тебя сердце останавливалось, несколько раз. Двенадцать часов в реанимации, потом два дня на внутривенном питании. Это тебе не шуточки.
Мягко, но настойчиво он вытащил нож из моих пальцев, словно я с чем-то безобидным на него бросилась. Никакого выкручивания рук и избиения «для вправления мозгов» — он не воспринимал едва стоящую на ногах соплячку как угрозу!
На меня внезапно обрушилось полное осознание ситуации — я одна, корабль забрали, вокруг всякие сволочи и гвоздь программы — Марк Заррон, про которого говорят что он хуже своего папаши! Бомба подвела, я, хоть и не принадлежала ни к одной из религий, могла бы сейчас находиться в лучшем месте, благодаря смерти, но по прихоти улыбающегося гаденыша меня вытащили обратно.
В лучшем случае убьют, когда решат что вытрясли все сведения о контрабандистах. В худшем… беглую рабыню вернут Компании и сделают какую-нибудь «перепрошивку» личности, превратят в безмозглое растение, ведь я не просто похищенный из рабства ребенок, а опасный, антисоциальный элемент.
Слезы потекли из глаз слишком быстро. Попытка сдержать их закончилась только судорожными всхлипами, сбившими дыхание. Искусственные легкие впервые подводили, не справляясь с поставкой кислорода. Ну же, тряпка! Перестань ныть! Не позорься! Но, увы, меня только затрясло сильнее.
Марк прижал меня к себе еще крепче и погладил по голове. Чего он добивается?! В этом жесте было нечто настолько унизительное, что трудно выразить словами. Казалось, я бездомный котенок, тощий и грязный, а не человек. Потому имперцу и обращаться со мной можно не как с преступником. Внутри все закипело от ненависти к этому холеному красавчику.
Я со всей возможной силой наступила ему на ногу и оттолкнула от себя, рискуя нажимом под неправильным углом сломать запястье об чужие крепкие ребра. В результате этих усилий отлетела в сторону и врезалась в кушетку — Марк попросту разжал руки, с интересом за мной наблюдая.
— Слава, а тебе не кажется, что не стоит меня злить? — обманчиво мягким голосом спросил он.
Ага, погладил котеночка, а неблагодарная тварь в ответ не мурлыкает, а кусается! И кто бы мог подумать, что твари противно? Точно не ты, да? Я открыла рот, чтобы это озвучить, но не успела. В комнату вошел парень с каким-то прибором на левом глазу. Через секунду я поняла, что прибор у него вместо глаза. Кажется, это один из дружков Заррона-младшего. Как-то так он держался, без признаков субординации.
— Кто тут у нас? — весело осведомился он. Металлические кольца вокруг центральной линзы его «глаза» закрутились, крошечные диоды на верхней кайме замигали. Я не могла отвести взгляда от этого прибора. Казалось, тип разглядывает меня слой за слоем, до самой структуры костей. По коже пробежали мурашки.
— Изорослава, — почти прорычала я.
— Фу, имена у вас, на окраинах.
— Зови ее Славой, — вмешался Марк.
— Приму к сведению. А меня зовут Кирилл, — парень, старательно поддерживая на лице добренькую улыбочку, подсадил меня на кушетку, за которую я держалась из последних сил, и уселся рядом.
Только теперь я оторвалась от созерцания его «глаза», решив, наконец, что мой искусственный лучше. Может возможностей и меньше, но зато с ним спать на каждом боку можно, не то, что с этим агрегатом. Готова поспорить, в драке он может использовать его вместо кастета, неожиданно для противников делая удары головой не лбом, а по этакой оригинальной траектории.
«Глаз» имперца выступал над лицом больше чем на пять сантиметров, словно ему в голову вбили крутую журналистскую камеру. На вид парень казался ровесником Марка, хотя от человека, который вставил себе вместо глаза такой приметный объектив, можно ожидать и других операций. Каштановые волосы коротко подстрижены, лицо чуть треугольное, не слишком вытянутое. Все тело скрывалось под строгой плотной формой, так что нельзя судить не только о мускулатуре, но даже о том, худой он или склонен к полноте.
— Ну что, откуда ты?
— К чему вы со мной как с умственно отсталой? — возмутилась я. Хотя потому, как легко только что внимание целиком переключилось на какой-то дурацкий глазо-объектив, можно с уверенностью сказать — мой мозг сейчас действительно не в лучшей форме. — Наверняка ведь уже все знаете!
Во рту появился горький привкус, когда пришла мысль: они ведь отправили запрос по моему штрих-коду. Какой-нибудь представитель рабовладельческой компании уже вылетел меня забрать. Ну я и дура, нужно было придержать нож при себе, не даться Компании в руки живой! Как можно даже вообразить, что неподготовленной соплячке вроде меня удалось бы причинить вред хорошо обученному военному? Наверное, кислород весьма долго не поступал к моему мозгу.
— Не надо сразу так плохо о нас думать, — засмеялся парень, упорно игравший добренького. Но внутри он напряжен, и это ясно даже мне! — Мы тебе еще ничего не сделали.
— О вас двоих, ребята, можно плохо думать и без личного опыта, — я хотела сказать это ехидно, но получилось так тоскливо, что снова захотелось разреветься.
— Мда. В чем-то ты права, — резюмировал допросчик. — И все же, будь добра, подскажи, откуда ты. Озвучь название Компании. Видишь ли, если мы отправим запрос через твой штрих-код, то им тут же поступит сигнал. Так уж они устроены, проныры. А если ты сама нам скажешь, мы пороемся в архиве, который высылается на всех сбежавших рабов. Работенка кропотливая, но мы ведь и не торопимся.
И он подмигнул мне своим нормальным глазом.