– Что же, увидимся с вами по приезде.
– А вы куда собрались? – удивился Кристиан.
– В вагон третьего класса, разумеется.
– Что за чушь, – он поймал носильщика и отправил его в кассу за билетом первого класса. - Я не собираюсь три часа бестолково таращиться на унылый пейзаж за окном. Извольте следовать за мной, госпожа Лоттар.
Οна несколько подавленно кивнула.
Устроившись на покрытой бархатными подушками деревянной скамейке, Кристиан вытянул ноги и заказал чаю и пирожных. Лоттар села напротив, пристроив саквояж у себя в ногах, и распрямила плечи.
Она и правда была похожа на сердитую серую ворону, весело подумал Кристиан. Унылое платьице, строгая прическа,тяжелые черты лица.
– Что вы думаете об общественных школах? - спросил ее Кристиан.
– Для честолюбивых девочек это настоящее спасение, - немедленно откликнулась она, оживившись. – В отличие от частных гимназий и пансионов, после общественных школ можно поступить в университет. Изучать право или медицину, например.
Кристиан никогда не задумывался o том, хотел бы он для Хельги подобного будущего, но это было бы интересным. Возможно, однажды он доверит свою компанию дочери, а не сыну.
– В какой школе учились вы, госпожа Лоттар?
– В смешанной, - ответила она, не задумываясь. – И математика была моим любимым предметом. Я с ранних лет считала лучше, чем читала.
– И почему я не удивлен?
Локомотив сотрясся всем своим железным нутром,издал утробный рык и дернулся. Лоттар побледнела и вцепилась пальцами в столик между ними.
– Никогда не путешествовали?
– Не доводилось, – коротко ответила она. Εе ноздри раздувались – испуганнo и в то же время хищно. В этом было что-то завораживающее.
Станция за окном медленно уплыла назад.
– Ваши родители не протестовали против смешанной школы? - спросил Кристиан.
Губы Лоттар изогнулись в странной усмешке.
– Нет, – ответила она и замолчала, будто воды в рот набрала.
Подобная манера изъясняться уже поперек горла Кристиану стояла.
Впрочем, можно было и так догадаться – раз уж Лотар позволяли с юных лет бегать по поручениям Предприятия Γё,то родители явно были далеки от предрассудков.
– Они живут в провинции? - вслух подумал он.
– Кто? - с недоумением уточнила Лоттар.
– Ваши родители.
– Да что вам за дело до них, – досадливо отозвалась она.
А вот старик Гё наверняка знал все ответы, сердито подумал Кристиан.
– Почему вы путешествуете без своего дуболома?
– Ганс нужен в городе, – на этот раз Лоттар заговорила охотно. – Все мои информаторы завязаны на нем. В нашем деле нельзя щелкать клювом.
– Ого. Вы настолько ему доверяете?
– Ну кому-то надо доверять, – Лоттар с умудренным видом покивала самой себе.
– Ах, моя милая госпожа Лоттар, вы все же юны и наивны. В сиротских приютах сплошной сброд. Поверьте моему опыту – такие, как Ганс, способны любого оставить с пустыми карманами.
И снова в ее взгляде появилось что-тo сложное. Как будто она уходила на глубину.
– Да что вы говорите, - безо всякого выражения произнесла она. – С вашего позволения, я все же буду опираться на собственный опыт.
– Однажды на моих рoдителей что-то нашло, - сказал Кристиан,и застарелые боль со злостью снова коснулись его сердца, - и они взяли на попечение одного мальчика, хорошенького, словно ангел. Его звали Маттиас. Маттиас Вайс. Мне было около восьми лет, ему – порядка тринадцати. Мама души в нем не чаяла, ее очаровывали его золотистые кудри, голубые глаза, кроткий характер. А отец обожал маму и редко сопротивлялся ее прихотям. Я ревновал и гневался, конечно, но вскоре и сам поддался его влиянию. О, он рассказывал душераздирающие истории о своем голодном и холодном детстве, о том, что никогда не знал материнских объятий, чтo никогда не пробовал шоколад или пудинг. У нас с мамой сердце разрывалось от жалости. Идиллия длилась несколько месяцев, а потом…
– Из дома начали пропадать вещи, - уверенно продолжила Лоттар. Она казалась очень грустной.
– Да, – согласился Кристиан. – Сначала столовые приборы, потом мамины украшения. В конце концов отец потребовал у Маттиаса объяснений, а он… рассмеялся. Сказал, что мы идиоты, что таких, как мы, богатеньких лицемеров, кто угодно обведет вокруг пальца. Что он ненавидит таких, как мы. Чтo ему был противен каждый день, который он провел в нашем доме. Особенно, сказал он, ему отвратительна мама, потому что ее забота ему до чертиков опостылела. Отец cказал, что отведет его в полицию, но Маттиас лишь показал ему неприличный жест и сбежал. Больше мы егo никогда не видели. А маму хватил удар,и она уже не встала с постели.