Симона Элькелес
Идеальная химия
Глава 1
Бриттани
Все знают, что я безупречна. Моя жизнь безупречна. Моя одежда безупречна. Даже моя семья безупречна. И хотя это абсолютная ложь, я трудилась слишком сильно, чтобы все считали — у меня есть все. Дело в том, что если правда всплывет, она уничтожит весь мой идеальный образ.
Стоя в собственной ванне напротив зеркала, пока музыка орет из колонок, я стираю третью по счету коряво-нарисованную линию с нижнего века. Черт, у меня трясутся руки. Начинать последний год школы и наконец-то увидеть своего парня после летних каникул не должно быть столь нервирующим, но сегодняшнее утро началось катастрофически. Сначала моя плойка задымилась и умерла, затем отвалилась пуговица на моей любимой блузке, и вот теперь моя подводка отказывается повиноваться. Была бы моя воля, я бы осталась в своей уютной постели на весь день и ела любимое шоколадное печенье.
— Брит, спускайся, я еле слышу свою мать, кричащую снизу.
Первым моим инстинктом было проигнорировать ее, но это никогда не приводило меня ни к чему, кроме ссор, головной боли и еще большему крику.
— Я буду через секунду, — кричу я, в надежде, что на этот раз я справлюсь с подводкой и покончу с этим. Подведя, наконец, глаза, я кидаю подводку на полку, трижды проверяю себя в зеркале и, выключив стерео, спешу вниз.
Моя мать стоит внизу у подножия нашей огромной лестницы, оценивая мой внешний вид. Я выпрямляюсь. Знаю, знаю, мне уже восемнадцать и мне должно быть все равно, что думает моя мама, но вы не жили в доме Эллисов. Моя мать параноик, не тот тип, что контролируют себя с помощью маленьких голубых таблеток. Но когда она на взводе, все вокруг должны мучиться вместе с ней. Я думаю, именно поэтому мой отец уходит на работу еще до того, как она встает, чтобы не связываться, ну, с ней.
— Брюки ужасны, но ремень ничего, — говорит мама, указывая на каждую из вещей по очереди. — И те звуки, что ты называешь музыкой, вызывают головную боль. Слава богу, ты ее выключила.
— И тебе доброе утро, мама, — отвечаю я, спускаясь и мимолетно целуя ее в щеку. Стоит мне приблизиться к ней, как ее парфюм резко ударяет мне в нос. Она уже выглядит на миллион баксов в своем теннисном платье от Ральфа Лорена. Никто не посмеет показывать на нее пальцем и критиковать аутфит, это уж точно.
— Я купила тебе твой любимый маффин в честь первого дня школы, — говорит мама, вынимая пакетик из-за спины.
— Нет, спасибо, — отвечаю я, оглядываясь в поисках сестры. — Где Шелли?
— На кухне.
— Ее новая сиделка уже пришла?
— Ее зовут Багда, и нет, она будет здесь через час.
— Ты сказала ей, что у Шелли аллергия на шерсть? И что она цепляется за волосы?
Она всегда давала это понять невербальным способом, что ее раздражает ощущение шерсти на ее коже. Цепляться за волосы — это ее новое увлечение, и это стало причиной некоторых неприятных моментов. Такие неприятные моменты в моей семье сродни автокатастрофе и поэтому принципиально важно их избегать.
— Да. И да. Я высказала все твоей сестре этим утром, Бриттани. Если она и дальше будет так себя вести, мы снова окажемся без сиделки.
Я прохожу на кухню, не желая слушать мать и ее теории по поводу причин такого поведения Шелли. Шелли сидит за столом в своем инвалидном кресле, сосредоточенно ест свою специально измельченную еду, потому, что даже в свои двадцать моя сестра не способна жевать и проглатывать пищу, как люди без физических ограничений. Как обычно, еда повсюду, на ее подбородке, губах и щеках.
— Приветик, Шелл-белл, — сказала я, наклоняясь и вытирая ее лицо салфеткой. — Сегодня первый день школы, пожелай мне удачи.
Шелли протягивает непослушные руки и кривовато улыбается. Я люблю эту улыбку.
— Ты хочешь обнять меня? — спрашиваю я, зная, что она хочет. Доктора всегда нам говорили, чем больше общения получает Шелли, тем лучше для нее.
Шелли кивает. Я наклоняюсь и обнимаю ее, стараясь держать подальше свои волосы. Когда я выпрямляюсь, моя мать издает свистящий звук, который для меня звучит как свисток арбитра, останавливающий мою жизнь.
— Брит, ты не можешь идти в школу в таком виде.
— В каком?
Она качает головой и разочарованно вздыхает.
— Посмотри на свою рубашку.
Опустив взгляд, я замечаю большое мокрое пятно на своей белоснежной рубашке от Кельвина Кляйна. Упс. Работа Шелли. Один взгляд на осунувшееся лицо моей сестры, говорит мне все то, что она не может с легкостью сложить в слова. Шелли извиняется. Шелли не хотела испортить мой внешний вид.
— Ничего страшного, — говорю я ей, хотя на задворках сознания я прекрасно понимаю, что она испортила мой "идеальный" образ.
Хмурясь, моя мать смачивает полотенце в воде и затирает пятно, и это заставляет меня чувствовать себя двухлетним ребенком.
— Иди наверх и переоденься.
— Мам, это был всего лишь персик, — отвечаю я осторожно, чтобы это не переросло в соревнование по крику. Последнее, что я хочу сделать, это заставить мою сестру чувствовать себя виноватой.
— Персики оставляют следы. Ты же не хочешь, чтобы люди в школе думали, что тебе наплевать на то, как ты выглядишь?
— Хорошо.
Хотела бы я, чтобы сегодня был один из хороших маминых дней, когда она не цепляется ко мне из-за всякой мелочи.
Я целую свою сестру в макушку, убеждаясь, что она не думает, что ее поведение как-то задело меня.
— Увидимся после школы, — говорю я, пытаясь сохранить бодрость утра. — Закончим нашу партию в шашки.
Я, бегу наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Залетая в комнату, я смотрю на часы. Ох, нет. Уже 7.10, моя лучшая подруга, Сиерра, будет волноваться, если я опоздаю, чтобы забрать ее. Схватив голубой шарф из шкафа, я молюсь, что это поможет. Может никто не заметит дурацкое пятно, если прикрыть его шарфом.
Когда я спускаюсь обратно, моя мать стоит в фойе, вновь сканируя меня снова.
— Отличный шарф.
Ну, слава богу.
Она всучивает мне маффин, когда я прохожу мимо.
— Съешь его по дороге.
Я беру маффин. Иду к своей машине и кусаю его, к сожалению, он шоколадно-банановый, а не мой любимый черничный. И бананов в нем слишком много. Это напоминает мне меня — безупречную снаружи, но с ужасной кашей внутри.
Глава 2
Алекс
— Вставай, Алекс.
Я кидаю сердитый взгляд на брата и накрываю свою голову подушкой. Поскольку я делю комнату со своими одиннадцатилетним и пятнадцатилетним братьями, тут мне уж совсем некуда деваться, кроме крохотного уединения, которое может предоставить небольшая подушка.
— Оставь меня в покое, Луис, — говорю я резко сквозь подушку. — No estes chingando.
— Я и не подъе*ываюсь к тебе. Мама сказала разбудить тебя, чтобы ты не опоздал в школу.
Последний год. Я должен гордиться, я буду первым представителем семьи Фуэнтес, который закончит школу. Но после выпускного, начнется настоящая жизнь. Колледж, это просто мечта. Выпускной класс для меня, как вечеринка по поводу выхода на пенсию для шестидесятипятилетнего. Ты знаешь, что можешь сделать больше, но все ждут, когда же ты все бросишь.
— Я полностью одет в новое.
— Цыпочки не смогут устоять перед этим латиноамериканским жеребцом, — доносится до меня через подушку голос Луиса.
— Рад за тебя, — бормочу я.
— Мама сказала, что я должен вылить на тебя этот кувшин воды, если ты не встанешь.
Уединение, неужели я многого прошу? Взявшись за край подушки, я швыряю ее через комнату. Прямое попадание. Он мокрый с головы до ног.
— Culero! — орет он на меня. — Это единственная моя новая одежда!
Звук хохота доносится со стороны двери. Карлос, второй мой брат, хохочет как идиотская гиена. До того момента, как Луис запрыгивает на него. Я наблюдаю за тем, как разгорающаяся драка начинает выходить из-под контроля, когда мои младшие братья начинают мутузить друг друга все сильней.
«Они хорошие борцы», — думаю я с гордостью, но поскольку именно я старший в доме, это моя обязанность остановить все это. Я хватаю за воротник Карлоса, но, запнувшись о ноги Луиса, лечу на пол вместе с ними.