Наконец женщина извлекла из сумки телефон и зашлепала губами, отвечая поначалу мирно и спокойно. Однако уже в следующую минуту, услышав что-то неожиданное, она вскрикнула и горестно застонала. Когда телефонный разговор закончился, трое алтайцев принялись горячо обсуждать полученное известие. Наметился спор, но он быстро угас, и водитель с великаншей замолчали, выжидательно поглядывая на девушку. Та немного помедлила и наконец произнесла единственное слово по-русски:
— Хорошо.
После этого на первом же перекрестке водитель свернул с Чуйского тракта влево, и машина покатилась в неизвестном направлении.
— Что происходит? — заволновался Пашка.
— Эй, у женщины беда, отцу плохо! Заедем в одно место. Мы ненадолго. Ты не переживай, места там красивые, ты таких не видел, — сказал водитель.
— Высадите меня у автобусной остановки! — возмущенно потребовал Пашка.
Никто не отреагировал. Водитель лишь бросил через зеркало осуждающий взгляд.
— Любое промедление — и может случиться несчастье, — сказала девушка на переднем сиденье и, обернувшись, в упор посмотрела на Пашку.
Вот теперь он ее разглядел. И в складке между черных бровей, и в темноте миндалевидных глаз, и в каждой черточке смуглого лица угадывался решительный и смелый нрав. Пашка глубоко вздохнул, но спорить с девушкой, чьи глаза сверкнули, как у волчицы, не рискнул. Не стал он и требовать, чтобы водитель остановил машину прямо среди гор, поросших сумрачным лесом. Он просто поехал дальше, исподволь поглядывая на незнакомых людей и не представляя, чем все это для него обернется.
Водитель вдавил педаль газа и лихо, одну за другой, обгонял попутки, направляя джип вверх по извилистой дороге.
Местность за окном менялась. Горы становились выше и круче. Сначала они расступались, открывая приветливые зеленеющие долины, потом смыкались, и тогда скалистые выступы угрожающе нависали почти над головой, как будто путники оказались в опасной ловушке.
Примерно через час водитель свернул в лес, на грунтовку, идущую еще круче в гору. Джип миновал густую чащу, проскочил сквозь узкую щель между скалами и вынырнул на открытую местность. Здесь, среди гор, напирающих со всех сторон, нашло приют небольшое селение.
Пашка сунулся было в свой мобильник, чтобы уточнить местоположение, но связь пропала.
Джип медленно пересек деревню. По обе стороны дороги были разбросаны простенькие деревянные домишки, сколоченные как будто наспех. Опираясь на клюки, у нескольких жилищ стояли старики, древние, как динозавры. Они чуть поворачивали головы, провожали машину равнодушными взглядами из-под полуопущенных век и снова замирали.
Попутчица-великанша что-то объясняла водителю. Джип свернул с дороги и остановился перед низеньким домом, рядом с которым рос могучий кедр. Обе женщины вышли и поспешили в дом. Водитель унес следом их дорожные сумки.
Пашка вышел из машины и огляделся. Ни антенн на домах, ни столбов с электрическими проводами — никаких признаков современной жизни.
Вскоре водитель промелькнул перед глазами и опять куда-то исчез. Вернулся он с охапкой узловатых веток, свалил их на землю напротив дома и, монотонно напевая себе под нос, начал выкладывать правильную, насколько это было возможно из такого стройматериала, пирамидку.
Дверь в дом распахнулась, и у Пашки вырвался возглас удивления: на крыльце стояла женщина в необычном одеянии. На ней был длинный холщовый халат, украшенный разноцветными ленточками, колокольчиками и еще какими-то побрякушками, и шапочка, расшитая бисером. Приглядевшись, Пашка узнал свою молодую попутчицу. Ленточки были нашиты по всему халату вразброс, а по низу рукавов шли ровненько в ряд. Наверное, когда алтайка поднимала руки, они превращались в крылья сказочной птицы. Новый наряд был ей удивительно к лицу.
В руках девушка держала деревянную колотушку и небольшой бубен.
Она направилась к растущей стараниями водителя деревянной пирамидке. Колокольчики тихо позвякивали при каждом ее движении.