— Не только. Думаю, что вы уже знаете, почему я вас пригласил.
— Догадываюсь, — подмигнул ему Бергман, на его румяном круглом лице появилось лукавое выражение, — хотя не уверен, что вы будете играть на моей стороне.
— Почему?
— Иначе вы бы назначили встречу в другом месте, — притворно вздохнул адвокат. — Впрочем, я вам все равно благодарен. Место для встречи вы выбрали неплохое.
— Я хочу поговорить с вами о деле Рашита Ахметова, — признался Дронго.
— Я занимаюсь этим делом не так давно, — сказал Бергман, — он наделал много глупостей и ошибок, но я надеюсь, что общимиусилийми нам удастся отстоять его доброе имя.
— После того, как вы приняли на себя защиту его интересов, он отказался от первоначальных показаний.
— И правильно сделал. Следствие велось с грубейшими нарушениями закона, вся процедура его ареста и обысков была одним сплошным нарушением. Почему он должен во всем признаваться и брать на себя вину других людей?
— Давид Самуилович, — мягко заметил Дронго, — вы же знаете, как на самом деле все произошло. Только в сейфе у него было найдено шестьдесят тысяч долларов. Я внимательно знакомился с его делом. На даче обнаружили сто восемь тысяч долларов. Это зарплата обычного служащего за тысячу лет его работы.
— Смешно, — сказал Бергман без улыбки, — только вы забываете, что он не обычный служащий, а заместитель министра. У него были акции ряда компаний, он имел привилегированные нефтяные акции. Незаконное происхождение денег еще нужно доказать. Что касается денег в сейфе, то это явная подставка. Сотрудники прокуратуры и милиции открывали сейф своим ключом, хотя у самого Ахметова был ключ. Почему они не воспользовались его ключом?
— Насколько я понял из материалов дела, он отказался отдавать им свои ключи.
— И они ему поверили. Вы же профессионал, как вы можете так говорить! — укорил собеседника Бергман. — Если у них была санкция на арест и обыск, они обязаны были обыскать Ахметова и найти ключи. А только потом открывать сейф. И не в присутствии такого свидетеля, как секретарь Ахметова, которая от волнения ничего не помнит.
— Они чувствовали себя неуверенно. Все-таки не каждый день приходится арестовывать заместителей министров.
— Это их проблемы, — улыбнулся Бергман. Официанты вошли, чтобы поставить закуски. Один разлил вино по бокалам, и Бергман с видимым наслаждением сначала вдохнул аромат, а затем сделал глоток густой красной жидкости.
— Изумительно, — сказал он восхищенно, — принесите нам, пожалуйста, еще одну бутылку. Боюсь, что одной окажется маловато.
Когда официанты удалились, Бергман поднял бокал.
— Мне всегда приятно общаться с профессионалами вашего уровня, — искренне произнес он.
— Взаимно, — сделал ответное признание Дронго. Вино действительно оказалось превосходным. Сделав глоток, он поставил бокал на стол. — Не буду с вами спорить, — продолжал Дронго, — в юридической казуистике вы наверняка положите меня на обе лопатки. Я собирался спросить вас о Другом. Вы наверняка знаете, что основным обвинением против Ахметова будет эпизод с нефтяной компанией «ЛИК», которую возглавлял некто Труфилов. Судя по всему, именно с согласия Ахметова был проведен явно незаконный аукцион, на котором контрольный пакет акций был передан другой, гораздо более мощной компании, которая и без того собиралась поглотить «ЛИК».
— Насколько я знаю, вы не правы, — улыбнулся Бергман. — Действительно были сомнения относительно этого аукциона, но дело рассмотрел суд, и суд подтвердил, что контрольный пакет компании «ЛИК» на абсолютно законных правах куплен компанией «Роснефтегаз». Какие могут быть еще претензии?
— Никаких, — согласился Дронго, пережевывая сочную шейку, — но остается еще один важный момент. Кто-то убрал посредника Силакова, решив, что он может быть опасным свидетелем.
— Мои соболезнования его семье, — пробормотал Бергман, — в такой игре всякое может случиться. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Когда играют такие крупные ставки, одна жизнь не столь большая плата.
— Согласен, — кивнул Дронго, — но остался на свободе некто Чиряев.
— Я знаю, — сказал Бергман, отпивая вино, — знаю, что Романенко и компания пытаются приписать Ахметову знакомство с этим бандитом. Но это дохлый номер. Ничего у них не получится. Ахметов в жизни не видел Чиряева и никогда с ним не разговаривал.
— Потому, что с ним разговаривал Силаков. Бергман хмыкнул. Осторожно подцепил вилкой шляпку маринованного грибка, отправил ее в рот, тщательно прожевал и вполне дружелюбно заметил:
— Не нужно брать меня на мушку за каждое слово. Я и так нарушаю адвокатскую этику, соглашаясь беседовать с вами о деле, которое еще не завершено. Тем более что вы явно выступаете на стороне Романенко и компании. Но услуга за услугу. Вы можете мне сказать, что конкретно вы должны сделать?
— Двенадцатого мая в Берлинском суде будет рассмотрена апелляция российской стороны по поводу выдачи Чиряева. Я собираюсь сделать все, чтобы Чиряева выдали Москве и он дал показания против вашего подзащитного.
— Смело, — пробормотал адвокат, — ничего не скажешь, смелый шаг. Но боюсь, что вы будете разочарованы. У прокуратуры нет веских свидетельств о связи Чиряева с моим подзащитным. Все строится на пустых домыслах. Нет конкретных свидетелей, нет конкретных доказательств. А немецкий суд руководствуется в первую очередь законом. И согласно немецкому законодательству, Чиряева так просто не выдадут. Даже несмотря на все его предыдущие преступления. Скорее всего его выдадут Австрии, где он получит три года за неуплату налогов. Или заплатит штраф и будет освобожден прямо в зале суда.
— Не будет, — уверенно произнес Дронго, — я намерен сделать все от меня зависящее, чтобы до двенадцатого мая представить доказательства вины Чиряева и его связей с Ахметовым.
— То же самое обещал и Романенко, еще до первого слушания в суде дела Чиряева. И тем не менее ничего не добился. В Германии уже дважды рассматривали возможность выдачи Чиряева и дважды отказывали. Я думаю, что шансов доказать что-то в третий раз у вас немного.
Дронго взял бутылку, наполнил сначала бокал собеседника, затем налил себе. Дождавшись, пока адвокат возьмет свой бокал, спросил:
— А если я смогу все же найти до двенадцатого мая Труфилова?/ Бокал в руке Давида Самуиловича заметно дрогнул. Он непроизвольно дернул голову в сторону своего портфеля. Но быстро справился с волнением, сделав несколько торопливых глотков, спросил как бы равнодушно:
— Кто такой этот Труфилов?
— Вы переигрываете, Давид Самуилович, — с упреком заметил Дронго, — ведь прекрасно знаете, как звали бывшего генерального директора нефтяной компании «ЛИК».
— Может быть, и знаю, — без тени смущения заметил Бергман, — но не понимаю, при чем тут Труфилов. И какая разница — найдете вы его или нет?
Официанты принесли очередную перемену блюд, собеседники вновь замолчали, дожидаясь, пока останутся наедине.
— Вы были правы, — пробормотал Бергман, — ягненок действительно выше всех похвал. Редко где в московских ресторанах умеют готовить баранину. Если не считать нескольких, где шеф-повара кавказцы.
— Я тоже так считаю, — согласился Дронго, — а насчет Труфилова могу заметить, что он сбежал, и вы, очевидно, строите свою защиту, используя именно то обстоятельство, что у Романенко нет главного свидетеля.
— Скорее, одного из обвиняемых, — заметил адвокат. — Если все, что вы говорите, правда, тогда Труфилов такой же обвиняемый, как и прочие. Почему вы так уверены, что он согласится дать показания против Чиряева?
— Совсем не уверен. Но я собираюсь его найти именно для того, чтобы убедить дать эти показания. Пока Труфилов жив, он реальный кандидат в покойники. Чиряев и люди, стоящие за ним, не оставят его в живых. Если учесть, что Труфилов раньше работал в военной разведке, он и сам это прекрасно понимает. Мне остается только найти его…
— Зачем вы решили со мной встретиться? — Бергман нахмурился. — Хотите меня испугать? Или договориться? Вы же понимаете, что это бессмысленно. Я никогда не пойду ни на какие сделки в ущерб своему клиенту.
— Безусловно. Именно поэтому я и хотел с вами встретиться. Вы умный человек, Давид Самуилович, и понимаете, что может случиться, если я найду Труфилова и заставлю его дать показания против Чиряева. В таком разе полетит не только ваш подзащитный, но и все руководство компании «Роснефтегаз». А это уже гораздо серьезнее, чем арест даже такого человека, как Ахметов. Отсюда вывод — я решил встретиться с вами, чтобы сообщить вам о своем обязательстве найти столь важного свидетеля, как Труфилов.