Кейтлин покачала головой.
— Наши отношения основаны на длительной дружбе, а не на… физической привлекательности. Мы друзья, а не возможные любовники.
— Но даже друзья иногда говорят о сексе, Кейти, а мы никогда этого не касались. Эта тема табу для нас. Почему?
Кейтлин заерзала на диване.
— Может быть, потому, что все крутом только об этом и судачат, и если честно, то мне этот предмет неинтересен.
— Секс слишком переоценивают, ты это хочешь сказать?
— Некоторые люди считают его важной частью жизни, — осторожно заметила она.
— Но не ты?
Кейтлин пожала плечами.
— Отчеты показывают, что супружеские пары, прожившие вместе два года, редко занимаются любовью больше трех раз в неделю. Однако каждую неделю они проводят в среднем сто часов вместе. Значит, любовь занимает у них три часа от общего времени, что оставляет девяносто семь часов на другое времяпровождение. При такой статистике как можно говорить о важности секса?
— Статистика показывает, что в прошлом году одна треть детей на юго-востоке округа Колумбия страдала от недоедания. Это тревожный сигнал, но помогает ли он тебе понять чувства матери, когда ей нечего дать детям на обед? Статистика не отвечает за эмоции, Кейти, и поэтому, вероятно, часто дает ложные факты. Статистика, приведенная тобой, не отражает относительную важность этих трех часов любви в сравнении с девяноста семью часами сна или занятия стиркой.
— Мне не нужны факты, чтобы знать, как преувеличена важность секса. Держу пари, что пары, увлекающиеся бейсболом, дольше живут в браке, чем те, для кого страстью является только секс.
— А если одинаково страстно увлекаться и бейсболом, и сексом? — предположил Алек.
Кейтлин была в таком нервном напряжении, что больше не могла усидеть на месте. Вскочив с дивана, она стала нервно расхаживать по комнате.
— Мне кажется, ты прав лишь в одном: я перестаю тебя понимать, Алек. Последние несколько дней ты преподносишь мне массу сюрпризов.
— В таком случае мы квиты, — сказал Алек. — Ты наконец допустила, что не понимаешь меня, а я признаю, что перестал понимать тебя с того дня, как ты обручилась с Дэвидом Уоллесом. Это было четыре года назад в мае, если ты помнишь.
У Кейтлин непонятно почему сильно забилось сердце. Она остановилась у горшка с цветущими хризантемами и принялась теребить лепесток.
— Я никогда не делала секрета, что моя помолвка с Дэвидом Уоллесом оказалась ужасной ошибкой.
— Но почему? Он такой приятный парень.
— Я обручилась с Дэвидом, чтобы угодить семье, а не потому, что была влюблена в него. Сестры видели в нем прекрасного зятя, а родители — идеального сына. Загвоздка оказалась в том, что как муж он был мне не нужен. И, даже понимая это, я согласилась выйти за него, а когда расторгла помолвку, он очень страдал; я же чувствовала себя страшно виноватой из-за того, что натворила. — Кейтлин обернулась и с обидой посмотрела на Алека. — Ты все это прекрасно знаешь. Ведь именно на твоем плече я выплакалась, когда собиралась расторгнуть помолвку. Ты забыл?
— Прекрасно помню, — сказал он. — И целых три года я ждал, что ты скажешь мне правду. Почему ты это сделала?
Кейтлин оставила хризантему в покое и в недоумении уставилась на Алека. У нее вдруг заболела голова, и она потерла ладонью лоб.
— Прости, — сказала она. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Я говорю о том, что ты сбежала со свадьбы Дэвида и Кирстин Стейнбек и пришла ко мне. Ты провела у меня всю ночь. В этой самой комнате мы проговорили десять часов подряд. И знаешь, что самое удивительное? Все это время мы ни разу не вспомнили о твоей помолвке с Дэвидом. Так что давай не будем обманываться относительно того, как мы честны и откровенны друг с другом.
— Ты никогда не спрашивал меня о моих чувствах к Дэвиду! И ни разу с тех пор не упомянул его имя!
Алек устало улыбнулся.
— В день свадьбы Дэвида ты нуждалась в утешении. Тебе хотелось получить от меня дружеское участие, а не душещипательный допрос и требования откровенности. И сейчас тебе нужно то же самое. У наших отношений есть определенные правила. Я не имел права расспрашивать тебя про Дэвида. Мы с тобой не считаем для себя возможным вторгаться в сферу интимных чувств. Таким образом наша дружба держится на плаву.
— Что ты такое говоришь? Нет у нас никаких правил! — страстно заявила Кейтлин. — Ради Бога, Алек, ты выискиваешь отдельные детали и раздуваешь их до небывалых размеров.
— Если ты на самом деле так считаешь, то тогда у нас с тобой разные представления о том, что важно, а что нет. Прошло полтора года с тех пор, как Дэвид женился. Если согласиться с твоей точкой зрения, то у нас, как у хороших друзей, нет ни малейших секретов друг от друга. И все же я до сих пор не знаю, почему тебя так расстроила его женитьба. Ведь это ты расторгла собственную помолвку, в конце концов; он тебя не бросал. Ты что, ждала, что он так и останется холостяком и будет до конца дней горевать по тебе?
— Конечно, нет. — От волнения Кейтлин стало душно. Она подошла к окну и повернулась к Алеку спиной. Помолчав, она произнесла: — Я никому об этом не рассказывала. Да и самой себе боялась признаться. Так вот, правда в том, что меня расстроил не сам факт его женитьбы, а что-то более неуловимое. Когда я увидела его и Кирстин вместе и убедилась в их любви, то поняла, что сама я никогда не выйду замуж. И сознание этого причинило мне такую сильную боль, какой я не ожидала. Я всегда заявляла, что главное для меня — карьера и независимый образ жизни, но в глубине души я сохраняла веру в то, что где-то в огромном мире есть мужчина, который увлечет меня настолько, что семейная жизнь покажется мне раем.
— А Дэвид оказался не таким мужчиной?
— Дело не в том. Наблюдая за ним на свадьбе, я поняла, что никогда не буду счастлива, да и нет на свете человека, необходимого именно мне.
Алек подошел и встал за ее спиной. Нежно положив руки ей на плечи, он повернул ее лицом к себе, приподнял за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Его взгляд был внимателен и печален, но, к великому облегчению, наигранного сострадания она не увидела.
— Почему же? — спросил он.
— Потому что я не способна влюбиться, — призналась она, стараясь, чтобы в ее, голосе не прозвучала жалость к себе, но это ей не удалось. — Дэвид — просто один из многих мужчин, которые мне нравились, но ни одного я так и не полюбила. Можно было только мечтать о таком хорошем и добром человеке, как он. Я старалась влюбиться в него, но ничего из этого не получилось. Когда он смотрел на меня, то земля не уходила из-под ног. Да я почти и не замечала, смотрит ли он на меня. Когда он целовал меня… — Она замолкла, не зная, смеяться или плакать.
— Когда он целовал тебя… — Алек побуждал ее продолжать.
И Кейтлин, преодолев стыд, призналась:
— Когда мы были помолвлены уже несколько месяцев, я вдруг осознала, что, когда он целует меня, я в это время составляю в уме план работы на следующий день. Я закрывала глаза и представляла, как пройдут предстоящие встречи, а Дэвид вкладывал душу и сердце в свои ласки. Как только до меня дошло, что происходит, я поняла, что нашей помолвке конец.
Алек засмеялся, а Кейтлин уныло покачала головой.
— Честное слово, Алек, не смешно. Я долго раздумывала над этим и решила, что, должно быть, у меня поврежденные гены или не хватает каких-то гормонов. Я завидую, когда вижу влюбленных, но не могу представить, что они чувствуют при этом.
— Рад тебя обрадовать, Кейтлин, что для женщины с дефектными генами ты выглядишь не только абсолютно нормально, но даже великолепно.
— Спасибо за вотум доверия. Но беда в том, Алек, что мне двадцать восемь лет, а я ни разу не почувствовала ни капли тех безумных ощущений, которые другие познали неоднократно, не достигнув и двадцати. Мои сестры успели по влюбляться много раз еще до пятого класса. Куда уж мне до них! Я была до умопомрачения несообразительна и не понимала, что Томми Уинклер жутко в меня влюблен, так как постоянно дергает меня за косички!
— Кейти, дорогая, в тебе нет никаких дефектов — ты просто была окружена олухами. Обходительный Казанова, как я, никогда не прибегал к такой грубой тактике, как дерганье за косички. Помилуй Бог! Я считал, что ставить девочкам подножки на школьном дворе намного интереснее.