От осознания вспыхнувших чувств Кейтлин не на шутку испугалась, так как это грозило ее тщательно спланированному будущему, всему тому, что так отличало ее жизнь от жизни ее сестер. Неужели она влюбилась? Если так, то рухнет все: ее карьера, независимость, свобода. Алек с его привлекательностью представляет огромную опасность, и если она хоть раз позволит себе забыться и стать его любовницей, то не сможет по своей воле отказаться от счастья быть рядом с ним. Значит, ей следует обуздать свои чувства и не распускаться. Иначе ее будущее целиком окажется в руках Алека и ее судьбой будет распоряжаться он, и только он один.
Перспектива такой глубокой и безграничной любви не очень привлекала, даже при уверенности во взаимности Алека. Однако… откуда у нее основания полагать, что он ее любит? Ей едва исполнилось восемь лет, когда Алек переехал в дом по соседству. Ему тогда было уже четырнадцать, и он учился в средней школе. Добрый по натуре парень терпеливо выносил ее присутствие, когда она ходила за ним по пятам, сопровождая его на рыбной ловле и семейных прогулках. В течение многих лет она была для него всего лишь ребенком, подружкой его сестры.
Их отношения изменились, когда Кейтлин подросла. Она поступила в университет, а Алек заканчивал Гарвард, и разница в возрасте уже не имела такого значения, хотя ей было восемнадцать, а ему почти двадцать пять. Старая дружба с годами окрепла и стала настолько важна для них обоих, что они уже не могли обходиться друг без друга.
Да, но ведь они так и остались друзьями… И теперь, собираясь подыскать себе жену, Алек даже не подумал сделать Кейтлин предложение о браке. Конечно, она бы его отвергла, однако было бы приятно, если бы он предложил… Обдумывая все это, она посчитала его отношение к себе оскорбительным. Как он мог искать встреч с какими-то неизвестными личностями и предпочесть их Кейтлин, с которой был дружен почти всю жизнь?
Вообще его мысли и чувства последнее время были ей не совсем понятны. И к тому же еще эти изумительные поцелуи… Но, может быть, для Алека они были в порядке вещей? Ведь сегодня, уже на грани еще одного пылкого объятия, он просто вышел из комнаты, заявив, что хочет кофе!
— Что за свирепый вид? — спросил Алек, появившись в гостиной с чашками в руках. — Ладно, не сердись. Я быстренько выпью кофе и уберусь отсюда, пока ты не выкинула меня вон.
— Если хочешь уйти, то так и скажи, — огрызнулась Кейтлин. — И нечего оправдываться моим хмурым видом.
Он поставил чашки на стол и серьезно посмотрел на нее.
— Кейтлин, если ты разозлилась на меня, то скажи почему?
Она отрицательно покачала головой.
— Я не сержусь, Алек.
— Тогда в чем дело? Ты какая-то хмурая.
— Я… я в замешательстве.
— Почему?
Кейтлин взглянула на него, на этого человека, растревожившего ее чувственность, на самого ее близкого друга.
— Не знаю, — кисло сказала она. — Я какая-то взбудораженная, сама не понимаю отчего.
— Что ж, утро вечера мудренее. Завтра проснешься в прекрасном настроении.
— Наверное.
Алек едва коснулся ее руки, а она тут же напряглась. Помолчав, он отстранился.
— Я позвоню тебе как-нибудь на неделе, — сказал он. — Спасибо за то, что помогла мне развлекать Керриков.
— Это тебе спасибо за приглашение. Они чудесная пара. — Кейтлин покраснела. — Прости меня, Алек. Я что-то не то говорю. Не знаю, что случилось, но я чувствую себя не в своей тарелке.
— Ладно, ерунда. Мы оба не в лучшей форме. — Усталым жестом он провел ладонью по волосам. — Спокойной ночи, Кейти. Не провожай меня. И не забудь потом запереть за мной дверь.
Он ушел. В комнате воцарилась такая тишина, что Кейтлин стало страшно. Она отнесла пустые кофейные чашки на кухню и хотела их вымыть, но разбила оба блюдца: руки ее не слушались.
Тогда она решила отложить уборку до лучших времен. Когда зазвонил телефон, она даже обрадовалась, так как он прервал беспорядочно мятущиеся мысли.
— Алло, — сказала Кейтлин в трубку.
— Кейтлин, это Джоди Берген.
Секунду-другую Кейтлин соображала, что это за Джоди, а когда поняла, то сразу заволновалась: чем вызван поздний звонок младшей дочки Сэма?
— Джоди, в чем дело? Надеюсь, все в порядке?
— Я звоню из больницы.
Обычно Джоди была очень бойкой и говорила, захлебываясь словами. Сейчас же ее голос звучал уныло, мрачно и безжизненно.
— Несчастный случай? Ты ушиблась, поранилась?
— Это не со мной, а с папой. Ему стало плохо сразу после обеда. Врачи считают, что у него небольшой сердечный приступ. Сейчас его обследуют.
— Господи, какая неприятность! Я сейчас же приеду. В какой он больнице?
— Джорджтаунского университета. Но приезжать не надо, Кейтлин. Я не поэтому звоню.
— Нет, нет, я приеду. Я хочу видеть Сэма. К тому же тебе не следует сейчас быть одной…
— Спасибо, но здесь работает мой зять, да и сестра с братом со мной. С папой все будет в порядке, сейчас к нему пускают только родственников. Мы стараемся его успокоить, чтобы он хоть немножко поспал, однако он волнуется о делах в агентстве. На завтра у него назначена масса деловых встреч. Честно говоря, я позвонила главным образом из-за этого: хочу сказать отцу, что ты все возьмешь на себя.
— Конечно, я все проконтролирую, — пообещала Кейтлин. — Я позвоню его секретарше…
— В том-то все и дело. Сильвия еще в пятницу уехала на двадцатипятилетний юбилей окончания школы. Ты что, не помнишь? Ее не будет всю следующую неделю.
— Как же я могла забыть! Она же целых шесть месяцев сидела на какой-то специальной диете и всех нас изводила по этому поводу. Но Сэму все равно не о чем беспокоиться. — Кейтлин искренне надеялась, что все так и будет. — Я позвоню Дот, моей секретарше, и попрошу ее прийти пораньше. Вдвоем мы отлично со всем управимся.
— Огромное спасибо!
— Если бы я могла еще чем-нибудь помочь… — Кейтлин на секунду замолчала, соображая, как бы выяснить серьезность состояния Сэма, не волнуя его дочь. Затем осторожно спросила: — Тебе сказали, сколько он может пробыть в больнице?
— Они не говорят. Кажется, это уже второй сердечный приступ. О первом он никому из домашних не сказал. — Голос Джоди звучал настолько безжизненно, что Кейтлин поняла: бедняжка совершенно сломлена.
— Сэм скоро поправится, Джоди, — с пылом сказала она. — Черт! Твой отец крепкий, как армейский сапог, и с легким сердечным приступом справится, будь уверена. Не успеешь оглянуться, как он начнет орать на врачей и давать указания, как работать на сестринском посту.
Не вникая в слова Кейтлин, Джоди сказала:
— Для него семья очень много значит. С тех пор как умерла мама… я не знаю… — Ее голос замер. — Тут ждут телефона, так что я заканчиваю, Кейтлин, но завтра собираюсь прийти в агентство — если это, конечно, удобно.
— Конечно! Я приготовлю отчет для отца. Надеюсь, это убедит его, что вся срочная работа выполнена. Скажи ему об этом сегодня же, чтобы он наконец успокоился.
— Я сейчас же все ему передам. Ничего, если я забегу завтра в три часа? — спросила Джоди. — Я отниму у тебя совсем немного времени.
— Договорились. В три часа. — Кейтлин мысленно перекраивала свой насыщенный рабочий график. — Передавай Сэму привет и скажи, что я появлюсь у него, как только разрешат посещения.
— Конечно, все передам. До завтра. — Сейчас Джоди говорила чуть-чуть веселее, словно груз забот уменьшился, когда она поделилась своими тревогами.
— Если понадобится моя помощь, звони в любое время.