Я мысленно нарисовала картину – Дейвис Кобб сидит в кустах, зажав под мышкой газету, и думает: «Ну все, попалась!» Лицо его вдруг плывет, и вот уже вместо Кобба в кустах Пейдж: она выследила меня и принесла газету, чтобы напомнить о…
Глубокий вдох.
Спокойно, Лия. Спокойно.
Нельзя доводить себя до такого состояния. Нельзя делать выводы на пустом месте, как это произошло с моей статьей – по утверждениям некоторых.
Однако там было не пустое место – я знала Аарона, знала его гнусную тайную сущность.
Меня не удивило, что он до сих пор не попался. Типичный социопат. Обаятельный, безжалостный, не отягощенный совестью или чувством вины.
В общем, я последовала примеру Аарона – и нанесла удар. Помню, когда именно я решила это сделать: в тот самый вечер, после ухода Ноя. Наверное, даже чуть раньше, потому-то я и металась по квартире. Уже знала, как поступлю.
Напечатанные слова, по виду ничем не отличающиеся от любых других слов.
Признание источника, выступившего на условиях анонимности, придает делу о передозировке Бриджет новый поворот. «Таблетками ее напоил один преподаватель, профессор, – заявил источник (женщина). – Я знаю, потому что меня он ими тоже поил».
Обвинение в том, что источник я выдумала – во имя погони за правдой, – было еще не последним гвоздем в крышку моего гроба.
Если бы я докопалась до правды, мне все простили бы, все сочли бы допустимым – я не сомневалась. Поэтому я сдала статью и стала ждать расследования. Я ждала, что колледж выяснит, у кого есть доступ к лекарству – Бриджет посещала занятия всего у четырех профессоров, вычислить было бы не трудно. Ждала, что другие девушки выступят с разоблачительными заявлениями; верила в это всем сердцем. Ждала, что полиция проявит интерес к делу и полюбопытствует, где Бриджет взяла таблетки. Полюбопытствует, не водится ли за профессором Аароном Хэмптоном каких-нибудь секретов.
Осознанный риск. Огромный шаг. И еще более огромный провал.
Последствия, которых я не ожидала и на которые не могла повлиять. Все завертелось с такой скоростью, что не успела я опомниться, – и моя жизнь полетела кувырком в пропасть.
Я не общалась с Аароном Хэмптоном около восьми лет. Однако он, словно неотвязный ночной кошмар, вернулся. Я даже не упоминала его имени в статье. Логан заявил, что мои доводы не имеют значения. Что я хотела уничтожить Аарона. Что при желании любой поймет, о ком именно я написала. Логан возмущался, словно я сделала что-то ужасное. Словно мертвая девушка с лицом, увековеченным на черно-белой фотографии, не взывала ко мне о возмездии. Словно не требовал того же голос в моей собственной голове.
– Я понятия не имела, – оправдывалась я, стоя перед столом Логана.
Ложь порождает ложь, а я и так увязла в ней по уши.
– Чушь собачья! – Он был свекольно-красного цвета, воплощение плохо сдерживаемого гнева. – В каком году ты окончила колледж?
Я не ответила.
– Ты знала профессора, Лия?
Я решила – пусть мое молчание говорит само за себя. Если Логан услышит, что я не только знала профессора, но и жила с ним одно время, будет куда хуже.
– Это серьезный конфликт, – изрек шеф.
Самое большое преуменьшение за весь разговор. Оно-то и стало последним гвоздем в крышке моего гроба.
– В статье все правда! – огрызнулась я.
И запоздало поняла – не стоило занимать оборонительную позицию. Вот где я просчиталась. Из моих оправданий Логан понял, что мне есть за что оправдываться.
Он посмотрел на меня в упор и, когда я не опустила глаз, побарабанил пальцами по столу.
– Сдай нам источник.
Мой ответ, похоже, был известен заранее. Видимо, Ной успел поговорить с шефом.
– Не могу, – произнесла я.
Он не шевельнулся. Не покачал головой. Не повысил голоса. Завершил все спокойно и быстро.
– Увольняйся. Увольняйся, собирай вещи и уходи сейчас же. И моли бога, чтобы эта история обошлась без последствий.
Я кивнула, попятилась из кабинета. Сердце бешено застучало. Душу охватило жуткое волнение, охватило и пропало. Однако я успела его ощутить – и понять, чту именно его вызвало. Правда, которая открылась благодаря мне. Она всплыла на поверхность, как пузырьки в кипящей воде, потому что я зажгла печь и бросила в нее дрова.
Глава 17
В этот раз мне не удалось избежать обязательного телефонного разговора с домом. Мама звонила каждое воскресенье в десять утра – исправно, как верующий ходит в церковь. У сестры звонок раздавался воскресным вечером, по окончании рабочего дня. В прошлое Рождество, которое мы провели вместе, я спросила у Ребекки, контролирует ли мама еженедельными звонками и ее, и с облегчением услышала утвердительный ответ. В такие минуты я чувствовала особую близость с сестрой, ведь в остальном у нас оставалось мало общего.