– Держи. – Побелевшими пальцами я подвинула бумагу назад, к Кайлу.
Он забрал ее, не глядя мне в глаза.
– Ты можешь уйти или остаться, – сказал, изучая пейзаж сквозь раздвижные двери.
– Я останусь.
Я надеялась, что Кайл видел в стекле мое отражение. Видел, как я стояла, скрестив руки; видел выражение моего лица.
Я оказалась на шаг позади, но больше я такого не допущу.
Кайл вел игру; решал, чем именно со мной делиться, как преподносить информацию. Он был таким же, какой я сама была в прежней жизни. Охотником. На кого охотился? На меня? Я помогала ему приблизиться к Эмми? Отыскать ее, узнать больше? Неужели я лишь выступала в роли источника?
Меня обыграли. В здешней глуши я привыкла жить не спеша, позволила себя опередить. Забыла и расслабилась.
Очнись, Лия. Очнись.
Глава 24
Я полагала, будто мы с Кайлом – союзники в поисках Эмми. Однако тот Кайл, который охотно слушал мои рассказы о ней, исчез. Полицейские уже решили, что Эмми – это еще не вся картина, не настоящая картина. Если бы им потребовались расческа, зубная щетка или одежда Эмми для анализа ДНК, пусть бы попросили. Я бы дала.
Но они хотели разобрать ее жизнь по кусочкам, словно Эмми что-то скрывала.
Часы Джона Хикельмана с моими отпечатками, вспомнила я. Повсюду в доме мои отпечатки. Украденные безделушки, которыми Эмми нас окружала и о происхождении которых я не спрашивала. Коробка с фотографиями…
Я уже обыскивала комнату Эмми, ее шкаф и ящики. Она надежно хранила свои тайны – как хранила мои. И сама была тайной. Возможно, именно поэтому я доверяла Эмми – потому что первое время после нашего знакомства жила словно во сне и воспринимала ее частью этого сна. Или потому что видела в Эмми незнакомку с потрясающими карими глазами, которая через три месяца присоединится к Корпусу мира и уедет за край географии, туда, где нет связи с остальным миром, – этакий сейф, в котором можно запереть свои секреты. Что я и сделала. Подпала под чары Эмми и выложила ей все.
Я явилась к ней с сумками, сгрузила их на бетонный пол, а она оглядела мои пожитки и, кажется, сразу поняла – прежнее жилье я покинула в спешке.
– Твоя комната. – Эмми проводила меня в помещение справа от гостиной. – Скромненькая, знаю. Уж прости.
На полу лежал большой матрас, без белья и покрывала. Низкий потолок, стены без окон. Места для мебели не оставалось.
– Вещи я продаю, а не покупаю: уезжаю в конце лета, брать с собой ничего не могу.
Да, комната выглядела скромненько, но она была моей – в ней имелись дверь и замок. Лучше и не придумаешь.
– Спасибо, – улыбнулась я и втащила свой скарб.
Эмми вышла, я развесила кое-какую одежду на металлических вешалках в стенном шкафчике. Решила – остальное пусть лежит в сумках, ничего страшного.
У меня имелись одежда, зубная щетка, пара коробок с вещами из колледжа, их я у Пейдж не распаковывала. Не хватало лишь постельного белья, а без прочего вполне можно было прожить.
Когда я выглянула из комнаты, Эмми открывала-закрывала кухонные шкафчики, что-то искала. Она достала из холодильника водку, нашла пластиковые стаканы с грязным ободком, ополоснула и наполнила почти до краев, хотя еще стоял белый день. Впрочем, под землей могла быть и ночь. Могло быть любое время.
Эмми проигнорировала оранжевый диван, пыльный и местами покрытый пятнами, устроилась на полу. Рассказала, что работает в баре и уезжает через несколько месяцев. Я поведала про свой диплом журналиста и стажировку. Эмми сообщила, что она одинока, что на личном фронте сплошная непруха, все знакомства сводятся либо к сослуживцам, либо к клиентам бара, которые предпочитают напиваться за стойкой.
Я описала, как не получила обещанной работы и вынужденно поселилась у своей лучшей подруги Пейдж и ее парня. Как не призналась в этом матери, приехавшей на вручение диплома. Как соврала ей: мол, тружусь на той самой обещанной работе и снимаю вместе с Пейдж квартиру, а не ночую у подруги от безысходности.
Мы выпили половину бутылки. Не помню, как все началось, что именно спросила Эмми, что меня спровоцировало, но я уже вовсю откровенничала – и не могла остановиться. Рассказывала про душ. Как в первую неделю жизни у Пейдж я, стоя под душем, услышала щелчок замка, скрип дверной ручки, ощутила холодное дуновение. Крикнула: «Кто там?» – и выглянула из-за шторки, но увидела лишь пар да приоткрытую дверь.
Пейдж делала карьеру в Финансовом квартале. Аарон получал аспирантскую стипендию, иногда по утрам трудился дома. Успешная молодежь, гордость нации. Так-то вот.