– А кем ты еще можешь быть, господи?! – Ребекка, наверное, считала меня незаметной серой мышкой, на которой никто не задерживает взгляда.
– Долго рассказывать. Помнишь Эмми? Я тебе о ней говорила?
– Нет. По словам мамы, ты сейчас снимаешь дом вместе с этой Эмми. Какая-то знакомая со времен колледжа? Да?
– Да. После колледжа я недолго жила у нее, и теперь мы тоже вместе. Только она, блин, пропала, и о ней нет сведений ни в одном документе! Ни в одном.
Ребекка молчала. Я мысленно видела, как она перекладывает телефон из одной руки в другую, как перебрасывает через плечо волосы, смотрит на ожидающего больного, поднимает палец – мол, минуточку.
– Не понимаю, при чем тут полиция и ты, Лия.
Я застонала.
– Ну… В общем, я сообщила об исчезновении Эмми, а ее парня – с которым она, по моим словам, встречалась, – вдруг нашли мертвым. В ее машине. То есть в какой-то машине. – Я издала смешок, получилось карканье. Кашлянула. – В машине, на которой Эмми ездила, но которая ни на кого не зарегистрирована.
Ребекка понизила голос:
– У тебя неприятности, Лия?
– Нет. – Я подумала. – Не знаю. Не говори маме. Только не говори маме. Пожалуйста, Ребекка. Заполни форму, ладно? Ответь на вопросы, и все будет хорошо.
Я нажала «отбой», не дожидаясь возражений. Она перезвонила, но я не ответила. Сработала голосовая почта.
Его довольно скорое появление меня не удивило. Я уже знала, что он позвонил Кэссиди из бостонской полиции, поговорил с Ноем, добрался до Ребекки. Удивило другое: Кайл приехал один. Видимо, мое электронное письмо повлияло. Он оглядел меня с ног до головы, задержался глазами на красном свитере. Я вновь увидела слова: «Женщина в красном однажды жила»…
Я распахнула двери, театрально поклонилась, приглашая гостя войти.
– Ну что? – спросила, когда он застыл посреди комнаты и уставился на меня. – Все выпытали?
Кайл нахмурился.
– Спрошу по-другому. Выпытали ли вы, детектив, нужные сведения у моей сестры и моих прежних коллег?
Он снял пиджак; сел с видом глубоко уязвленного человека. Сказал, тщательно выбирая слова:
– Ты не говорила, что была журналистом. – Посмотрел так, словно увидел меня впервые.
Вот и началось. Он вдруг понял, что совсем не знает стоящую перед ним девушку.
– Я больше не журналист. А чем занимался до переезда сюда ты? Я и не подозревала, что наши отношения зашли так далеко.
Кайл покачал головой:
– Ты это скрывала.
– Хотела начать все с нуля, – сказала я. Не соврала.
– Тебя вынудили.
Правда, которая стала оружием.
Я стояла в другом конце комнаты. Кайл поднял глаза, посмотрел на меня. Во взгляде читалось: «Ну что же ты, опровергни!»
Я стиснула зубы. Не опровергла.
– Кто тебе сказал?
Ной меня не выдал бы, иначе утопил бы и себя, и газету. Кэссиди толком ничего не знал. Знал лишь, что были какие-то слухи о клевете, но они затихли. Университет хотел похоронить эту историю не меньше, чем мы.
– Никто, я сам умею читать между строк. Коллега говорит – работа тебя доконала; полицейский припоминает какой-то скандал из-за статьи о самоубийствах в студенческом городке. Мол, шептали о «клевете или еще о чем-то таком». И вот ты здесь – забралась как можно дальше, в профессиональном плане. Я прочел статью, Лия. У тебя ведь тоже есть экземпляр, правда? Во время обыска я видел старую бостонскую газету. Что ты натворила, Лия?
– Ничего я не натворила, Кайл. – Я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и выдала правду, которую отчаянно старалась оставить в прошлом. – В газете считают, что я выдумала источник. Считают, что мои обвинения беспочвенны, но это не так.
Он молча переваривал информацию.
– Ты выдумала человека, – повторил Кайл первую часть моего заявления, опустив остальное.
– Не человека.
Это уже перебор, но почему все верят?!
– Один черт.
Не один. Нет. Кайл не понимал.
– О каком источнике речь? – спросил он, когда я села в кресло напротив. – Надеюсь, не о том, который сообщил о таблетках и профессоре?
Я не ответила. Кайл побелел, поведение его резко изменилось.
– Знаешь, что думает мой шеф? Что ты кормишь нас сказками. Что ты умнее нас всех, вместе взятых. – Он вновь оглядел меня с головы до ног и добавил, понизив голос: – Что никто в этом доме с тобой не жил.
Все мои страхи материализовались.
– Я подозреваемая? – Мой голос срывался, невозмутимость таяла на глазах, жизнь выходила из-под контроля. В который раз. – Ты меня подозреваешь?