Кайл вскинул руки.
– Я защищал тебя, Лия. Защищал. Твердил – вы ошибаетесь, есть другое объяснение. И вдруг я узнаю вот это. Что прикажешь думать? Ты уже так поступала.
Нет, не поступала, не поступала!
Однако субъективное восприятие – штука упрямая. Как защищаться, когда мой противник – сама история?
– Я потеряла все. Думаешь, не усвоила урок?
– Не знаю. – Кайл откинулся на спинку дивана. – Правда, я ни в чем не уверен. Может, ты мастер обмана. Может, и сейчас водишь меня за нос.
Я подалась вперед.
– Это не я вожу за нос! Ты хотел обыскать дом – и обыскал. Это тебе нельзя доверять!
– Ты солгала ради истории.
– То, что я сделала… – Не солгала, не совсем так! – …я сделала ради правды.
Лицо Кайла исказилось. Я представила, что именно он прочел, что узнал по полицейским каналам или выяснил своими силами. Сопоставил причину и следствие, восстановил череду событий, которые привели меня сюда.
– Только добилась ты совсем другого, – услышала я. – Если ты искренне веришь, будто ничего страшного не произошло…
– То что тогда? Ты во мне ошибся? Но ты же меня в лгуньи записал! Так, может, и хорошо, что ошибся? Ты уж определись со своими ценностями, Кайл.
Он зло фыркнул:
– Вот, значит, как ты обсуждаешь проблемы? Блещешь остроумием? Давишь речевыми оборотами?
Я отпрянула:
– А ты, Кайл? Разве ты сам не делаешь того же ради работы? Не говоришь нужных фраз, чтобы добиться признания?
Он помотал головой:
– Моя работа – вести расследование, держать преступников взаперти и тем самым охранять остальных людей. Я могу добиться этого только одним способом – выяснить правду.
– Не такие уж мы с тобой и разные. – Я вновь подалась вперед. – Просто ты не попадался.
Я тут же подумала о письме, которое переслала Кайлу. Он, интересно, тоже?
Кайл поерзал, уперся локтями в колени. Спросил:
– Хочешь сказать, ты бы поступила так еще раз?
Я внимательно на него посмотрела и заговорила очень тихо, ему пришлось придвинуться ко мне чуть ли не вплотную:
– Когда отдел собственной безопасности получит анонимное заявление о том, что ты провел ночь в доме подозреваемой – ведь я теперь подозреваемая, верно? – так вот, как ты станешь тогда оправдываться?
Кайл оцепенел, но меня это не остановило.
– Ты скажешь: «Сэр, я действовал по плану, добивался от нее признания»? Или: «Цель оправдывает средства»? Или скажешь: «Я совершил ошибку» – и станешь ждать наказания, смиришься с понижением в должности, возьмешь отпуск за свой счет, будешь сидеть дома и думать: «Я загубил свою карьеру ни за что ни про что»?
Кайл не сводил с меня глаз, слушал жадно. Тоже прокручивал в голове варианты.
– Или ты будешь думать: «Я положил свою карьеру на алтарь правды и ради этого с радостью пожертвовал своей профессиональной честью»?
Кайл откинулся назад, подальше – лицо каменное, тема закрыта.
Я продолжала, не в силах сдерживать злость:
– Какой ответ ты выберешь? Он ведь зависит от последствий. Зависит от всего, что ты пережил, что привело тебя сюда. От твоей готовности действовать и принимать; от того, жив ли еще в тебе идеалист. Или его безжалостно зарезали во сне, когда ты расследовал свое очередное дело? Так каким же будет ответ, детектив Донован? Объяснитесь.
Меня трясло от ярости.
Он встал, схватил пиджак и направился к выходу.
– Выбор делать уже поздно, Кайл.
Он помедлил в дверях, оглянулся на меня. Процедил:
– Одно я знаю точно. Я никогда не стану оправдывать себя, если из-за моей лжи кто-то покончит жизнь самоубийством.
Кайл ждал, пригвоздив меня глазами к креслу.
Держи рот на замке, Лия. Гневом спора не выиграешь. Разбитой вазой решения не найдешь. Орать – не цивилизованно.
Я наблюдала за его уходом молча. Но внутри бушевал гнев – раскаленный, словно потревоженные угли. Бушевал, как тогда.
Я не называла в статье имя Аарона Хэмптона, но понять, о ком речь, было нетрудно.
Я полагала, что об остальном позаботится университет. Затеет проверку, привлечет Аарона к ответственности. Думала, статья заставит полицию возобновить расследование.
Аарон наверняка увидел для себя удобную возможность. Использовал волну самоубийств, о которых все говорили, и добавил еще одно. Оставил в ванной возле утопленного тела Бриджет пузырек с таблетками, словно это она их купила. Подготовил декорации. Ее широкая улыбка навеки застыла на фотографии, в череде таких же лиц.
Пусть я не могла доказать причастность Аарона к смерти Бриджет, но могла хотя бы проучить его. Я хотела, чтобы об этом узнали в университете, – и карьере Аарона пришел бы конец. Хотела, чтобы узнала Пейдж.