— Конечно, — ответила Тифф. — Я не могла позволить ему навредить людям так, как он хотел.
Одна вещь, которую он о ней узнал — какой доброй была Тиффани. Немного наивной, но доброй. Это была одной из тех вещей, чем она манила. В реальном мире ею, вероятно, пользовалась много раз. Это заставило его задуматься. Себастьян знал, что должен отпустить все, но ему было любопытно.
— Было тяжело предать его?
Она потрясла головой.
— В каком-то смысле. Я заботилась о нем. Сначала я пошла к нему и попросила остановиться и возместить ущерб. Но Бобби сказал, что если я пойду к копам, он сделает мне больно. Он попытался убедить меня, что докажет копам, что я также была вовлечена.
— И ты не испугалась?
— Я актриса, а не идиотка. У него не было доказательств, но я бы все равно пошла к копам, — просто объяснила девушка. — Он причинял боль людям, и я могла остановить это. И если бы не сделала это, то, вероятно, не смогла бы жить в ладу с собой.
Она была невероятно нравственной. Он восхищался этим.
— Итак, Бобби сейчас выходит, и поклялся отомстить?
Тиффани закатила свои дерзкие прекрасные глава.
— Он сказал кучу дерьма. Но это не значит, что Бобби действительно придет за мной. В последний раз, когда он написал мне письмо, отвечая на которое, я объяснила, что работаю в месте, где все чуваки знали, как убивать людей, и он был бы глуп, если бы пришел за мной. После этого я больше о нем ничего не слышала. Знаешь, что я больше всего помню о нем? Помимо всех преступлений? Бобби делал отличные бутерброды. Покупал хлеб из какого-то места для гурманов в центре города, а я никогда не находила ничего подобного. Я должна была купить хлеб и заставить Мэйкона проанализировать его для меня, потому что он невероятно дорогой. Я не могу заплатить десять долларов за какую-то буханку хлеба.
Он покачал головой, потому что иногда девушка говорила очень быстро. Также, Тиффани была очень хороша в том, что отклонялась от темы.
— Он писал тебе? Из тюрьмы?
— Да, хотя Бобби не посылал письма мне напрямую. Из того, что я могу сказать, он посылал их своему другу, а тот уже пересылал их мне. Но это было всего несколько раз. Видимо, у кого-то есть работа по чтению всей тюремной почты, но также тонна этих писем, поэтому на самом деле, они только читают первые несколько страниц, и эти страницы полны всякой ерунды, а затем он добирается до «Я убью тебя, сука», — она подняла руку. — Но это было несколько лет назад. Последнее письмо, которое Бобби сумел написать, было очень извиняющимся. Однако, мне интересно. Если бы я хотела зверски убить кого-то, я бы, вероятно, тоже извинилась перед ними. Знаешь, чтобы сделать их менее бдительными.
— Ты не сможешь выйти из этой квартиры без сопровождения, — когда, черт возьми, она собиралась упомянуть, что ее бывший парень все еще пытался связаться с ней? Знал ли ее отец? Кто-нибудь вообще? — Если в какой-нибудь момент он попытается связаться с тобой, ты немедленно найдешь меня и сообщишь об этом. Если почувствуешь угрозу, можешь сначала позвонить в полицию, но я, черт возьми, должен быть вторым человеком, которому ты скажешь, хотя, тебе не нужно будет звонить мне, потому что не знаю, смогу ли выпустить тебя из своего поля зрения. Ты понимаешь, насколько это серьезно?
— Бас, ничего страшного. Бобби был умным человеком. Он сидит за финансовые махинации, и определенно не захочет вернуться туда. Я шутила о том, что он убьет меня. Его сестра связалась со мной, чтобы сказать, что Бобби действительно раскаялся. Видимо, он прошел реабилитацию в тюрьме, и хочет загладить свою вину.
— Или, он хочет убить тебя, и это хороший способ приблизиться. И клянусь, если ты снова назовешь меня Басом, тебя ждет очень длинная порка, которая не закончится, пока твоя задница не станет такой красной, что ты не сможешь сидеть неделю. Я ясно выражаюсь?
Она спрыгнула со своего барного стула и обошла бар, взяв бутылку вина, девушка наполнила его бокал.
— Да, Себастьян. Думаю, тебе, возможно, нужно еще. Я раздражаю тебя, не так ли?
Тиффани беспокоила его.
— Думаю, твоя жизнь немного более хаотична, чем я предпочитаю.
Улыбаясь, девушка положила свою руку на его.
— Все не так плохо, как ты думаешь. В основном, она скучная.
Она была так близко, и Себастьян не мог не думать о том контракте, который они подписали всего несколько часов назад. Это дало ему право защищать и утешать ее. Он объяснил ей, что они могли игнорировать ту часть, которая давала ему право трахать ее, раздвигать ноги и прижиматься к ней ртом. Чтобы пробовать ее и окутать себя ее запахом.
Себастьян имел право наклониться и поцеловать ее. Естественно, у Тиффани было право сказать «нет», но этот контракт открыл дверь, которую он хотел держать полностью закрытой и запертой, ручку которой подпирал стул.