— Я бы хотела, чтобы эти отношения получились. Я хочу этого так сильно, но, чтобы это произошло, тебе нужно доверять мне.
Это было так хорошо. Чертовски хорошо. Она двигалась по его боку, намыливая другую его руку, не пропуская ни клочка кожи. Себастьян будет таким чистым, когда она закончит. Он сделал бы это в два счета, но Тиффани собиралась убедиться, что мужчина был тщательно вымыт. Ее руки были сильны, работая над его мышцами. Сквозь ее прикосновения и жар душа мужчина почувствовал, как перенапряженные мышцы начали расслабляться.
— Я доверяю тебе. Намного больше, чем кому бы то ни было.
Она встала и начала мыть его плечи, массажируя их, как могла.
— Я не знала об этом. Мне пришлось похитить тебя, чтобы ты был тут.
— Я мог уйти.
Дверь была прямо перед ним, но Себастьян не воспользовался ею. Да, у нее был его телефон, но он мог легко добраться до «Верхних», и там кто-нибудь мог вызвать ему такси.
Пока он не уселся в кресло, пялясь в стену и желая, чтобы Тиффани вернулась.
— Почему не ушел?
Она перешла на спину.
Мужчина расслабил живот, чтобы дать ей лучший доступ. Когда она большими пальцами начала разминать его спину, Себастьян не смог сдержать стон блаженства.
— Знал, что если уйду, это будет означать конец, и, не важно, что я говорил, я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я не хотел покидать тебя. Хотел вернуть наши прежние отношения, но не желал уходить от тебя.
Она наклонилась и вымыла его поясницу, своей грудью коснувшись его.
— Я не хочу возвращать наши прежние отношения, а хочу двигаться вперед. Мне нужны вот такие моменты. Знаю, что ты напуган, думаешь, что я в ужасе сбегу, но я не сделаю этого. Я хотела этого с тех пор, как впервые тебя увидела.
— Тогда ты не знала о моих ногах.
— Мне это было не важно. Как и сейчас, за исключением того, насколько твоя жизнь вращается вокруг их сокрытия.
Тиффани пробежалась руками по его шее, мыло облегчило массаж. Это было возбуждающе, но в ее прикосновениях было много чего еще.
Ощущалось, словно ласка и забота, а также... словно это была любовь.
— Я не хочу этого, но тебе придется увидеть, чего они мне стоили.
Она вздохнула позади него.
— Они ничего тебе не стоили. Ты лишился их за свою страну. Ты отдал их, чтобы такие люди как я, были спасены.
Она встала перед ним и упала на колени, кладя руки на предмет своей речи. Она намылила его ноги, осторожно обрабатывая вокруг раны, но уделяя особое и любящее внимание шрамам, которые отмечали его потерю.
— А вот Алисия стоила. Обвиняй того, кто в этом замешан. Ее ложь стоила тебе всего сразу, а остальное сделала твоя гордость. Я молюсь, чтобы она же не стоила всего нам обоим. Тебе нужно изменить взгляд на вещи, Себастьян. Тебе нужно начать видеть мир моими глазами, потому что я вижу все намного яснее.
— Думаешь? Расскажи мне тогда.
Он должен был попытаться что-то сделать, потому что Тиффани была права. Он не хотел потерять ее. Он не мог вынести мысли о возвращении в свою одинокую квартиру, одинокое сосуществование.
— Ты не хотел, чтобы я была здесь, потому что думал, что купать тебя — рутинная работа.
Она двинулась между его бедер, пока не оказалась зажатой между ними. Если это беспокоило ее, она не показала это. Она просто начала мыть его грудь.
— Я вижу это как способ служить своему Дому, своему партнеру, любимому. Вижу в этом способ приблизиться к нему, потому что мне нравится быть рядом с ним. И в некотором смысле, я воспринимаю это как то, что ты заслужил, будучи смелым. Ты знал, что может случиться и все равно пошел в армию. Ты заслужил потрясающе красивую женщину, которая обнимала бы тебя.
Когда она говорила так... Сколько страданий было связано с его восприятием? Сколько могло измениться, если он позволит?
— Хочу свой черед.
— Твой черед?
Она должна была понимать это, если Себастьян собирался попробовать с ней, он не будет единственным, кто будет предлагать свое тело.
— Если я заслужил самую красивую женщину в мире, которая кладет свои руки на меня, я буду трогать ее.
Тиффани остановилась, и он мог видеть, как слезы сверкали в ее глазах. Она начала что-то говорить, но замолкла.
Он не был настолько погружен в себя, чтобы не знать, что происходило у нее в голове. Мужчина потянулся к ее руке.
— Посиди со мной.
Она посмотрела вниз на кресло.
— Я могу?
Себастьян положил свои руки на подлокотники кресла. Если бы она подготовила его правильно, присоски на ножках удержали бы все на месте. Кресло для душа было построено для большого человека, и, откровенно говоря, если бы они упали, то чертовски ушиблись бы. Если бы они упали, они сделали бы это вместе, и он смеялся бы и смущался чуть меньше, чем в прошлый раз, и позволил бы ей помочь ему подняться.