— Ах, ну ладно, в таком случае ничего не поделаешь. Буду ждать тебя в десять утра, Линн.
— И ни минутой раньше, — вмешалась Кристина, в ее голосе сквозило явное разочарование.
— Нет, разумеется, не раньше, — поспешила заверить Линн. — Я приеду ровно в десять.
— Спасибо, малышка. — Дамион одарил ее еще одной ослепительной улыбкой из своего богатого арсенала и направился к выходу. Кристина прилипла к нему, обняв за талию. — До завтра, Линн, — крикнул он, не оборачиваясь.
Линн стояла несколько минут, глядя на захлопнувшуюся дверь, затем чуть заметно пожала плечами, повернулась и направилась к боковому выходу. Какая длинная получилась неделя, устало подумалось ей.
Когда она вернулась домой в свою маленькую квартиру где-то на Восьмидесятых улицах, было уже около девяти. Она сбросила туфли у двери, ощущая радость от того, что наконец-то отдохнет, прошлепала босыми ногами по мягкому бежевому ковру гостиной в крошечную кухню. По сравнению со всей остальной страной стоимость жилья на Манхэттене просто чудовищная, и не так много одиноких женщин могут позволить себе такую роскошь, как отдельная квартира. Щедрое жалованье, которое платит ей Дамион, вынуждает ее к благодарности еще и по этой причине. За те десять месяцев, которые она у него работает, он дважды давал ей ощутимые премиальные. Ей было приятно сознавать, что он ценит ту организованность, которую она принесла в его беспорядочную прежде жизнь.
Линн открыла дверцу холодильника и с легкой досадой поглядела на полупустые полки. Несколько кусков засохшего белого хлеба, пачка маргарина, коробка простого йогурта и три яйца. Слишком занятая днем, чтобы пойти куда-нибудь перекусить, она попросила секретаршу купить ей йогурт и мороженый фруктовый сок. Есть то же самое вечером уже не хотелось, а сварить яйца просто нет сил.
Пошарив на нижней полке, она наткнулась на два слегка подвядших яблока. Помыла их под холодной водой, поплелась в комнату и рухнула на диван, без всякого энтузиазма куснув одно из них.
Ей непременно нужно не откладывая решить вопрос с покупкой продуктов и собственным досугом, промелькнуло у нее в голове. Хотя, если подумать, за последние месяцы у нее и досуга-то почти нет. Вечерами и даже в выходные дни ей чаще всего приходится бывать на многочисленных мероприятиях, которые устраивались телестудией либо были рекомендованы для посещения личными консультантами Дамиона по рекламе. Даже дневной перерыв нередко пропадал из-за деловых встреч.
Со стороны ее жизнь могла показаться легкой и красивой, полной блеска. Порой звонили школьные подруги, когда приезжали в город, и она брала их с собой на знаменитые манхэттенские приемы. Они всегда возвращались домой, преисполненные уверенности, что Линн Фрамптон ведет самую восхитительную жизнь, какую только можно себе вообразить.
Десять месяцев назад — и даже три месяца — она могла бы с ними согласиться. Но теперь начинает понимать, что все эти роскошные приемы, открытие галерей и гала-спектакли страшно утомительны, если тебе нужно на них работать, а не развлекаться. Она все время была в напряжении. Ей приходилось следить, чтобы Дамиона обязательно сфотографировали во время разговора с нужными людьми. Она должна помогать ему поддерживать имидж серьезного актера. И вот она часами что-то согласует, потягивая содовую, напоминает репортерам, что у Дамиона Таннера за плечами большой опыт работы в серьезных театрах за пределами Бродвея, благодаря которому стал возможен его нынешний успех в амплуа телезвезды и секс-символа. Как она выяснила, у режиссеров очень короткая память и очень узкий кругозор даже в отношении суперзвезд. И им гораздо легче вспоминается, что у Дамиона Таннера сексуальное тело и сказочное обаяние, особенно действующее на слабый пол, чем то, что в его багаже немало прекрасных классических ролей.
Раздался телефонный звонок, и Линн раздраженно сняла трубку. Сегодня у нее нет настроения вежливо выслушивать уговоры агента, старающегося застраховать очередную клиентку.
— Слушаю, — рявкнула она.
— Добрый вечер, Линн. Я звоню, чтобы узнать, к какому поезду завтра за тобой приехать.
Она сразу же узнала холодный, немного ироничный голос.
— Адам! — воскликнула она и, отложив в сторону недоеденное яблоко, выпрямилась, испытывая внезапный прилив бодрости. — Адам, просто потрясающе! Ты завтра будешь в Брэдбери?
— Естественно. Как же иначе я смогу встретить тебя на станции?