— У лягушек нет плавников.
— Твоя беда в том, Линн, что ты всегда цепляешься за пустяки.
Зажужжал интерком на столе Линн, Дамион вызвал ее к себе в кабинет.
Когда она вошла, он стоял у окна и, освещенный утренним солнцем, игравшим в его черных как смоль волосах, казался еще красивее, чем обычно.
Она положила на его стол пачку писем от поклонников, а также приготовленные ответы.
— Я отложила отдельно письма, присланные из различных больниц, — пояснила она. — Я приготовила стандартный ответ, но считаю, что ты мог бы подписать некоторые из них собственноручно.
— Хорошо, я займусь этим чуть позже. Линн, ты пообедаешь со мной сегодня? Где-нибудь в спокойном месте, чтобы нам никто не мешал?
Она тяжело вздохнула.
— Огромное спасибо за приглашение, Дамион, но сегодня я уже иду на деловой обед с вероятными покупателями гостиницы, принадлежащей моим родителям.
— А завтра вечером?
— Думаю, что нет, Дамион. Еще раз спасибо, но выходные я провожу с родителями.
— И с твоим старинным другом Адамом Хантером? — резко спросил он.
Она почувствовала, что ее щеки залила краска.
— Да, и с Адамом тоже.
Дамион подошел к столу, прочитал лежащее сверху письмо и небрежно нацарапал внизу страницы подпись. Затем поднял голову и улыбнулся с легким сожалением.
— Вчера я занялся интересным исследованием по дороге домой, когда я ушел от тебя, — сказал он. — Я подсчитал, что в Нью-Йорке живет около трех миллионов одиноких женщин и что приблизительно четверть миллиона из них вполне симпатичны на вид. А по крайней мере сто тысяч поразительно красивы, а около двадцати тысяч поразительно красивы, а также довольно умны. И решил не тратить время на мысли об одной женщине из трех миллионов, которая от меня упорхнула. А ты ведь упорхнула, Линн?
— Да, — тихо призналась она. — Но я с удовольствием работала с тобой, Дамион.
— Ты говоришь об этом в прошедшем времени? — Он с недоумением вскинул брови.
— Я вряд ли поеду с тобой в Голливуд, а тебе нужен человек, целиком посвященный в эту работу. Бетти тут будет справляться одна, а тебе нужен ассистент, который бы жил неделю в Нью-Йорке, другую — в Лос-Анджелесе, постоянно готовый к переездам. Я искренне польщена твоим предложением взяться за устройство твоего офиса на Западном побережье, но сейчас у меня появились дела здесь — неожиданные новые возможности в моей карьере, которыми я не прочь воспользоваться. Конечно, я останусь у тебя до тех пор, пока ты не подыщешь мне замену, и, если хочешь, помогу новому человеку войти в курс дела.
— Да, я попросил бы тебя об этом. — Дамион криво усмехнулся. — Моей партнершей в новом фильме будет Джулия Блейк, — сообщил он, назвав одну из самых ярких суперзвезд Голливуда, пользующуюся всемирной известностью благодаря сочетанию интенсивной эмоциональности и глубины исполнения и яркой, чувственной внешности. — Так что месяцы съемок обещают стать для меня весьма интересными, ты не находишь?
— Очень интересными, — с улыбкой согласилась она.
Остаток дня Линн работала интенсивней обычного, стремясь закончить как можно больше дел до того, как отправится с Адамом на встречу с представителями «Комплекса». В три часа пятнадцать минут она зашла в ванную комнату и привела себя в порядок, а в половине четвертого спустилась в вестибюль. Адам уже оставил у подъезда машину и ждал, опираясь на свой серебристый «файербёрд». Загорелый и худощавый, он выглядел потрясающе сексуально. Идя по устланному ковром вестибюлю, Линн неожиданно поняла, что с недавних пор видит его другим взглядом. Много лет она смотрела на него глазами девочки и наконец-то теперь позволила себе взглянуть глазами женщины. И от увиденного у нее буквально захватило дух.
Он смотрел куда-то в другую сторону и не заметил ее появления.
— Я пришла вовремя, — сказала Линн, легко тронув его за руку. — Оставила позади себя хаос, но не опоздала.
Адам резко повернулся, его глаза буквально впились в нее, и она ощутила пробежавшую по всему телу дрожь желания.
— Я рад, что тебе удалось вырваться, — произнес он ровным голосом. — Хотя движение уже довольно сильное.
Простые слова, сказанные будничным тоном, показались ей многообещающими. Она была готова поклясться головой, что Адаму требовалось усилие, чтобы выглядеть таким невозмутимым.