Они находились еще довольно далеко от ее дома, когда молния прорезала небо, и сразу же раздался оглушительный гром. Через секунду разверзлись хляби небесные, пролив на улицы яростные потоки ледяного дождя.
Адам обнял Линн за талию, и они побежали к дому. Ветер швырял дождевые струи им в лицо, они почти ничего не видели. Стараясь не отставать от Адама, она оступилась, попала ногой в лужу с грязной водой, которая собралась в мелкой выбоине, подвернула лодыжку, сломала каблук и потеряла равновесие.
От падения ее спасла только сильная рука Адама, крепко державшая ее за талию. Он буквально дотащил ее до козырька подъезда, и она прислонилась к стене, убирая с глаз мокрые волосы. Адам встал перед ней, уперевшись руками в стену и загораживая ее от злого дождя. Он не прикасался к ней, но его теплое дыхание согревало ей щеку, и Линн почувствовала, как жар сползает вниз по ее лицу и начинает наполнять вены.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. В его голосе слышалась озабоченность, но других чувств она не обнаружила. — Ты можешь идти дальше?
Линн закрыла глаза, опасаясь, что они ее выдадут. За последнее время она совершила много ошибочных шагов. А если она ошибается, считая, что Адама влечет к ней физически? Если он абсолютно ничего не испытывает к ней, кроме нежности, вызванной годами дружбы? В этот самый момент в его словах слышалась лишь нормальная забота о старом друге. Он не был похож на человека, у которого сердце бешено бьется от страсти. «Может, я сейчас выгляжу как мокрая крыса и не нравлюсь ему», — промелькнуло у нее в голове, и она подавила смех, больше похожий на рыдания.
— Все в порядке, — ответила Линн, убирая с глаз прилипшую прядь. — Только вот до дома мне придется хромать.
— Хочешь, я попробую отломать второй каблук, — любезно предложил Адам.
— Не думаю, что у тебя это получится. Каблуки никогда не ломаются, когда ты этого хочешь. — Она попыталась придать голосу насмешливую ноту, хотя это далось ей с большим трудом. — Я смогу идти, если ты позволишь опираться на твое надежное плечо.
К тому времени, когда они добрались до дома Линн, одежда их промокла насквозь. Он поскорей втолкнул ее впереди себя в вестибюль и вызвал лифт. В ожидании кабины она оглядела свою вымокшую одежду и сняла несколько увядших листьев со своего жакета. Дыхание ее было слегка учащенным, видимо, оттого, что она шла через переулок со сломанным каблуком. Вода капала с ее мокрой юбки, под ногами образовалась лужа. Справа от нее появилась еще одна лужа. Она подняла глаза и увидела, что Адам промок ничуть не меньше.
Прибыл лифт, они вошли в него. Их обволакивало молчание своей мертвенной, удушающей тяжестью. Адам шагнул к ней, однако лицо его ничего не выражало, когда он вытащил из ее волос сморщенный увядший листок.
— У тебя испачкан кончик носа, — сказал он.
— Вот тебе и Манхэттен, — с усилием улыбнулась Линн. — Даже в дождевой воде полно сажи.
Лифт остановился на седьмом этаже, она достала ключ и торопливо направилась впереди него по короткому коридору. Адам закрыл за собой входную дверь, она включила верхний свет. Его светлые волосы прилипли к голове, отчего лицо стало казаться более строгим, чем обычно, а вокруг рта залегли глубокие морщины то ли от усталости, то ли от напряжения. Ей потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы не протянуть руку и не провести пальцами по этим жестким линиям.
Она поскорей вышла из крошечной прихожей, подальше от искушения.
— Я сейчас приму горячий душ, — сказала она. — Абсолютно вся промокла. Две минуты, и освобожу ванную. Ты можешь принять душ после меня, если хочешь.
— Можешь не спешить. Я пока открою вино. — Адам снял обувь и носки. — Дай мне, пожалуйста, полотенце, я вытру ноги, чтобы не оставлять мокрые следы на ковре.
— Конечно, подожди секунду. Сейчас только достану из шкафа, — суетилась Линн.
Она даже представить себе не могла, как ей удается говорить так непринужденно. Она протянула ему большое бежевое полотенце, изобразив при этом ослепительную улыбку, затем вернулась в ванную, стянула с себя намокшую одежду и бросила в бельевую корзину. Потом стояла под горячим душем, включив его на полную силу, и яростно терла себя губкой, словно и впрямь верила, что натертая докрасна кожа поможет избавиться от сексуального томления.
Вытершись насухо, Линн причесалась, скорчила гримасу, когда увидела в запотевшем зеркале копну мокрых кудряшек. За последнюю неделю лицо ее обрело неожиданную чувственность, а вот волосы по-прежнему напоминали смешной персонаж из мультфильма. Сокрушенно пожав плечами, она закуталась в махровый купальный халат, туго запахнувшись и накрепко подпоясав талию поясом.