Глаза Линн широко распахнулись от нахлынувших на нее воспоминаний о том полузабытом лете.
— Я так злилась на тебя в те каникулы! Мне казалось, что ты постоянно смеешься надо мной.
— Знала бы ты, что я ощущал на самом деле! — Адам с сожалением поморщился и уставился куда-то в прошлое. — Разумеется, ее родители обо всем сразу же догадались.
Линн удивленно встрепенулась.
— Неужели?
— Да, да, родители всегда догадываются. И тогда мать девочки отвела меня в сторону и сказала, что дочери нужно еще вырасти, прежде чем она влюбится в человека, в котором не чает души с пятого класса.
— И что ты сделал, получив такое предупреждение?
— В это время работа начинала забирать у меня все больше сил, я стал много ездить. И решил основать собственный филиал фирмы и сосредоточиться на делах карьеры. — Адам усмехнулся. — А вскоре сделал замечательное открытие: что мир полон привлекательных женщин, которые жаждали помочь мне излечиться от моих мук.
— Могу поручиться, что ты нашел лечение настолько приятным, что вскоре забыл и о причине болезни, — едко заметила она.
— Не совсем. — Он снова усмехнулся. — Хотя должен признаться, что склеивал свое разбитое сердце достаточно усердно и не без удовольствия.
— И оно склеилось, — сказала Линн, то ли спрашивая, то ли утверждая.
— Да, но прежнюю форму уже не обрело. Я стал намного менее романтичным и чувствительным, хотя, разумеется, находил привлекательными многих женщин.
— Не сомневаюсь.
Он улыбнулся ее иронии и бросил на нее загадочный, полный любви взгляд, от которого ее пульс участился, а сердце заколотилось о ребра.
— Говоря по правде, я даже наслаждался парой длительных романов с женщинами, которые заслуживали намного большего, чем я мог им дать. Беда в том, что, когда все закручивалось достаточно серьезно, когда я должен был решать, готов ли прожить всю остальную жизнь с этой женщиной, меня охватывали сомнения, что нашел именно ту самую.
— Если ты ждал, когда подрастет твоя семнадцатилетная симпатия, то делал это очень долго, — заметила Линн. — Ведь между семнадцатью и двадцатью шестью годами ужасно много времени.
— Я неосознанно ждал ее, — ответил он. — В то лето, когда она закончила школу, я мог бы без труда убедить ее, что она любит меня настолько, чтобы выйти замуж. Она была готова поддаться уговорам. Порой я задумываюсь, что получилось бы, если бы я женился на ней, а уж потом она бы взрослела. К счастью, здравый смысл не дал мне совершить такую ошибку, и я вскоре понял, что брак между нами в то время вполне мог закончиться катастрофой. А к тому времени, когда она закончила колледж, у меня, кажется, уже не оставалось шансов убедить ее стать моей женой.
— Думаю, что ты не прав, — тихо заметила Линн. — Ты мог бы уговорить ее в любое время, если бы захотел. Она просто этого не понимала.
Адам опешил.
— С моей точки зрения, это не кажется бесспорным. Жизнь у нее стала интересной, наполненной событиями, и она ясно давала понять, что от старины Адама ей нужна только дружба. Она всегда находила себе смазливых приятелей, связанных так или иначе с индустрией развлечений, и с удовольствием проводила их перед моим носом, якобы советуясь со мной. Она неизменно представляла меня как своего старинного друга Адама, подчеркивая слово «старинный». — Его взгляд на мгновение задержался на ее запылавших щеках. — И мне кажется, она нарочно оповестила меня о том, что рассталась с девственностью.
Линн стиснула руки, лежавшие на коленях.
— Оглядываясь назад, подозреваю, что она просто хотела пробудить в тебе ревность.
Он криво улыбнулся.
— Линн, дорогая моя, если в этом состояла ее цель, могу заверить тебя, что она преуспела!
— Итак, ты утопил свои горести в серии романов с красивыми женщинами. Какая жертва!
Адам снова усмехнулся.
— Я не стал бы говорить именно так, — заявил он.
Линн схватила подушку и швырнула в него.
— Не желаешь ли послушать, что случилось потом? — спросил он, поймав подушку. — Мы подходим к самой интересной части истории.