От мыслей о том, что вскоре случится, разболелась голова. Хантер предложил поехать с ним, это должно радовать. Но возникло ощущение, будто что-то неправильно. Всю дорогу домой меня преследовало неодолимое чувство тревоги.
Машина повернула на нашу улицу и притормозила возле двора. Сердце ушло в пятки. На обочине дороги стояла скорая помощь.
Глава 23.2
Кэт спустилась с крыльца. Она плакала. За ней шёл папа и о чём-то говорил.
Я отправилась навстречу к ним. Нужно разобраться, что происходит. Кэт увидела меня и, крепко обняв, продолжала рыдать. Из её слов поняла только то, что с братом случилась беда.
– Мы сидели за столом и вдруг Люк потерял сознание, – рассказал отец. – Сейчас поедем в больницу. Пошли, Кэт.
Папа взял под руку женщину, и повёл её к машине скорой, затем повернулся ко мне:
– Закрой дверь, и приезжай к нам. Мы будем в реанимации.
– Хорошо.
Я как-то читала, что в таких ситуациях нужно не терять самообладание, быть сильным и стойким. Но как это сделать, когда руки трясутся, а слёзы готовы хлынуть из глаз? Когда не знаешь, что с твоим младшим братом, и насколько всё плохо? Когда ком в горле не даёт вздохнуть? Не думала, что этот день может стать ещё хуже…
Быстро закрыла дверь и побежала к машине. Завела мотор и рванула с места. Скорая не успела далеко отъехать. Я её догнала. Моё сердце начало колотиться с бешеным ритмом. Руки дрожали, поэтому приходилось крепче сжимать руль. Надеялась, что Люк будет в порядке. Но в голове всё равно мелькали самые ужасные сценарии. От чего становилось только хуже. Пыталась сдержать слёзы, которые в любой момент грозились хлынуть из глаз. Почему это случилось с Люком? Разве он в чём-то провинился? Он ещё маленький мальчик. За что ему такое испытание?
Десять минут спустя, которые показались вечностью, скорая подъехала к входу в клинику. А мне пришлось оставить машину на стоянке.
Я отправилась в здание больницы. Двухэтажное, около двадцати метров в длину. Внутри помещения стоял сильный запах лекарств и дезинфицирующих средств. После свежего уличного воздуха, здесь стало трудно дышать. А стены, казалось, давили со всех сторон.
– Девушка, предъявите справку! – возмутилась медсестра, когда я проскочила мимо неё. Пришлось вернуться. Не хотелось добавлять проблем и терять время. Порылась в сумке, и трясущимися руками показала документ. Женщина посмотрела, затем я убрала справку на место. Пошла в сторону реанимации. Пройдя несколько кабинетов, увидела папу и Кэт. Они сидели на стульчиках. Рядом никого не наблюдалось.
– Как Люк? Что говорят врачи? – задала волнующий меня вопрос. И мысленно просила, чтобы с ним было всё хорошо.
– Они пока не выяснили. Сказали подождать. Люк уже пришёл в себя. Но к нему нельзя.
Папа проговорил дрожащим голосом. Он переживал за сына, так же как и мы. Кэт не переставала плакать. Но теперь это было не рыдание, а лишь редкие всхлипы. Я присела рядом с женщиной, и обняла. Мне хотелось плакать вместе с ней, но взамен этого старалась быть сильной. Хотя бы ради близких.
– Кэт, всё будет хорошо. Люк выздоровеет, вот увидишь.
Я гладила её по спине, и говорила успокаивающие слова. Понимала, что это совсем не поможет Люку. Но если брат заметит маму в таком состоянии, то расстроится.
Через время к нам подошёл врач. На его лице отсутствовали эмоции. Вероятно, чтобы мы не знали по выражению лица, какие новости принёс. У них, наверное, для этого даже специальные курсы есть.
– Здравствуйте. Я доктор Бэллинг. С мальчиком уже всё хорошо. Сейчас проведём несколько исследований. Не знаете, что могло послужить причиной обморока? Может, это произошло во время физической нагрузки?
Кэт покачала головой и всхлипнула на моём плече. Папа ответил врачу севшим голосом:
– Нет.
– У мальчика есть заболевания сердца? Это однократный случай? – мужчина держал в руках блокнот и что-то записывал.
– Болезней у него нет. Это первый раз, – ответил папа.
– Кем вы ему являетесь?
– Это его мать, – сказал отец, указывая на Кэт. Следующие слова отозвались болью в моём сердце, а для него, наверное, были ещё больнее: – А мы соседи.