Сердце маркизы замерло в груди.
– Он отозвал все возражения?
– Да, мэм. Лорд Тремейн изъявил свое согласие в письме, адресованном мне лично. У меня оно с собой на тот случай, если вы, миледи, пожелаете его прочесть.
– Нет-нет, – поспешно отказалась Джиджи. Слишком уж поспешно, – В этом нет необходимости. Вашего слова вполне достаточно.
Маркиза встала. Мистер Аддлшо тоже поднялся на ноги.
– Благодарю вас, мэм. Осталось уладить только одно пустячное дельце.
Джиджи с удивлением посмотрела на адвоката. Она-то решила, что разговор уже окончен.
– Слушаю вас, мистер Адцлшо.
– Лорд Тремейн просит, чтобы вы вернули ему одну безделицу – золотое колечко с тонким ободком и мелким сапфиром.
Джиджи словно окаменела. Аддлшоу описал ее обручальное кольцо.
– Мне придется его поискать, – ответила она.
Адвокат поклонился.
– В таком случае позвольте пожелать вам всего хорошего, леди Тремейн.
Крошечный сапфир тускло поблескивал, пока она вертела кольцо в пальцах. Камден купил его ей в подарок, поразив до глубины души. Дело, конечно, было не в самом кольце, а в необыкновенном значении этого поступка, говорившего о его любви к ней.
Свадебное кольцо Джиджи давно пожертвовала в «Общество бездомных», но это колечко сберегла, спрятав подальше от любопытных глаз – в шкатулку, где также хранились засушенные остатки всех тех букетов, которые он ей дарил, и полинявший обрывок голубой ленточки, которая некогда обвивала шею Креза трогательным кособоким бантиком.
Теперь он хотел получить кольцо обратно. Ну зачем Камдену понадобилось ворошить самые сладостные и горькие страницы их прошлого? Уж потребовал бы тогда в придачу вернуть и Креза, пока бедный пес не испустил дух.
Неужели он нарочно ее провоцирует?
А что, если он вовсе ее не провоцирует? Что, если он и впрямь хочет вернуть себе кольцо? Что ж, раз ему так хочется – пожалуйста, только пусть сначала попробует отобрать его.
Джиджи прихлопнула ладонью рот. Вообще-то ее частенько посещали эротические фантазии, но эта… Она решительно расправила плечи – на смену апатии и унынию пришел веселый и радостный оптимизм.
Главное – она любит его. И если в юности она не задумываясь пошла наперекор совести, то почему бы сейчас не совершить поступок, который, в сущности, нисколько не противоречит законам нравственности, а именно: почему бы не встретить Камдена обнаженной в его собственной постели? Подумать только, какой простор для эротических возможностей!
Джиджи прыснула в кулак. Спору нет, она ужасно порочная. Возможно, за это Камден ее и любит.
Все, решено – она едет в Нью-Йорк. И не вернется оттуда, пока не обрадует миссис Роуленд известием о том, что она наконец-то станет бабушкой.
Глава 27
3 сентября 1893 года
Сначала Виктория с герцогом пили чай всего лишь раз в неделю. Потом они стали пить чай два раза в неделю, и так продолжалось некоторое время. А потом у них как-то сам собой завязался оживленный разговор у ограды палисадника – герцог как раз прогуливался мимо ее коттеджа. Он пригласил ее пройтись вместе с ним, она согласилась, и с rex пор они гуляли вместе каждый день.
«Быть дамой в летах не так уж плохо», – с улыбкой говорила себе Виктория. В молодости ей очень хотелось, чтобы все видели в ней само совершенство. Она изрекала только подходящие случаю банальности и никогда не отваживалась высказывать собственное мнение по какому-либо поводу.
Просто удивительно, какие перемены могут произойти в женщине за тридцать с небольшим лет. Вот, к примеру, не далее как вчера, когда они с герцогом прогуливались по ее саду, она заявила, что его светлость слеп, раз не видит, что Патрокла с Ахиллесом связывала не только дружба. Ну какой мужчина станет так убиваться по умершему другу, что запретит предать его тело погребальному костру?
Лангфорд, со своей стороны, стоял на своем, отстаивая тезис о дружбе. Романтическая любовь, как ее понимают в наше время, западная, появилась только в средние века. Разве можно с уверенностью утверждать, что мужская дружба в эпоху, когда человек еще не рассматривал дом и семью как оплот собственного существования, не могла быть глубже и сердечнее?
Сегодня, совершая короткую прогулку по парку герцога, они успели поспорить на великое множество тем – начиная от сильных и слабых сторон метрической системы и кончая сильными и слабыми сторонами творчества Бернарда Шоу. Лангфорд без зазрения совести назвал некоторые ее суждения бредовыми и нелепыми. Виктория, к собственному удивлению, не осталась в долгу и заклеймила его взгляды как совершенно идиотские.
– Я за всю жизнь не слышал столько противоречивых мнений, – сказал герцог по дороге к дому.
– Но в каких тепличных условиях вы жили, сэр! – с усмешкой воскликнула Виктория.
Герцог посмотрел на нее с искренним удивлением: