Когда возвращаюсь домой, меня ждут гости. Маррис, пожалуй, единственный кого я готова видеть и чьему визиту я не удивляюсь. Я одновременного его люблю и ненавижу. Мелкий, рыжий мерзавец с отвратительным характером. Но мы вместе с раннего детства. Он не отвернется только потому, что меня обвиняют в убийстве. Возможно, он находит это или забавным, или притягательным. Что у рыжего в голове не способен понять даже он сам.
У самого Марриса такой послужной список, что другого бы исключили из приличного общества. Но он богат и парень. Парням многое прощают, особенно если они могут составить хорошую партию. Правда, потенциальной невесте я не завидую. Характер у рыжего — дерьмо и выносить его может только Льера, а она танцовщица. Такую партию мать Марриса ни за что ее одобрит. Друг предпочитает делать вид, что ему все равно. Но это не так. Они с Льерой год — самые долгие отношения Марриса. Признаться, я не думала, что он способен на такое.
— Тебя можно поздравить? — спрашивает он с моей кровати. Маррис валяется на ней прямо в ботинках и обижено смотрит на меня. Он не привык скрывать свои претензии, поэтому сразу же высказывает мне. — Почему информацию о твоем замужестве я слышу не от тебя, а от твоих родителей? Тебе не кажется это нечестным?
— Возможно, потому что узнала я о нем два часа назад и все это время пыталась избежать? — раздраженно отзываюсь, скидываю с ног туфли и падаю в кресло, массируя виски. Как меня все достало.
— И как? Успешно?
— Не знаю. — Нервно дергаю плечами. — Но я не хочу выходить замуж заАлексиса и на пять лет уезжать в Нагдад. Совсем не хочу, Маррис. И это не каприз. Если хочешь, предчувствие.
— Ты не менталист.
— Поэтому у меня не может быть предчувствий?
— Поэтому ты не можешь основываться на них, аргументируя свои решения.
— Я и не пытаюсь. — Закрываю глаза. — Просто предложенное родителями решение проблемы у меня вызывает оторопь и страх. Не хочу.
— И правильно, — неожиданно поддерживает меня Маррис, но тут же добавляет. — Если, конечно, у тебя есть другой план. Потому что, Клэр, все что угодно лучше, чем двадцать лет в камере. Ты понимаешь это? Не делай глупости.
— Понимаю. — Я прикрываю глаза. — Надеюсь, что понимаю, — задумчиво поправляюсь я, в очередной раз прокручивая события этого вечера. Правильно ли я поступила?
— Скажи, что ты сделала? — Маррис напрягается и с вопросом смотрит на меня.
— Я рассказала о свадьбе Дереку, — признаюсь я на одном дыхании, со страхом ожидая реакцию Марриса, и она следует незамедлительно.
— Что?!— Маррис подскакивает на кровати, даже не обратив внимания на то, что стоит массивными ботинками на бледно-розовом покрывале. — Ты идиотка? Этот повернутый законник спит и видит, чтобы прижать к стенке кого-нибудь из нас, а ты вместо того, чтобы оставить себе путь к отступлению, лично вручила ему в руки этот козырь! Зачем? Клэр, ты же всегда была самой умной и дальновидной из нас. Что сейчас пошло не так?
— Что пошло не так? — взрываюсь я. — Меня обвинили в убийстве и, не исключаю, что заслужено. Меня хотят выдать замуж за человека с очень спорной репутацией и у меня два варианта: или золотая клетка в Нагдаде или вполне реальная тут. А ты еще спрашиваешь, что произошло?
— Не психуй! — отмахивается от меня Маррис и падает на кровать. Она прогибается под его весом и пружинит, несколько раз подкидывая парня. — Я просто спросил, зачем ты изобрела такой странный способ закопать себя. Просто бы пришла и призналась. Эффект был бы тот же.
— Затем, что я не могу спорить с отцом напрямую. Тебе ли этого не понимать! Мне нужно, чтобы свадьбу кто-то расстроил, и произошло это без моего участия.
— Ты понимаешь, что этот законник нас ненавидит? Он сделает все, чтобы упечь тебя за решетку, потому что ты золотая.
— Я не уверена, что Дерек воспользуется этой информацией. — Я качаю головой.
— Зато я уверен. Спорим?
Я не хочу с ним спорить. Я вообще не считаю, что спор уместен в этой ситуации.
— Знаешь, — задумчиво тяну я. — Дерек лишит меня свободы только в том случае, если я убивала. А Алексис, как только я скажу завтра «Да».
— Ты идиотка, если не понимаешь, чем будут отличаться эти два лишения свободы, Клэр, — говорит Маррис, рывком поднимается и раздраженно уходит. Я скидываю на пол грязное покрывало и сползаю по стене в обнимку с ним. Душат слезы. Нечасто я даю им волю.
Ночью сплю из рук вон плохо, поэтому с утра имею соответствующее отражение в зеркале. Лучше бы вчера напилась с Маррисом, он предлагал. Тогда бы хоть было не так обидно. Я давно не выглядела так отвратно. Впрочем, пить я вчера не пила, хотя очень хотела, зато рыдала. Давно меня так не накрывало. Обычно я держусь не в пример лучше. Но сейчас и ситуация, из которой я просто не вижу выхода. Все может быть плохо или очень плохо. Причем, какой из вариантов развития событий попадает под «очень плохо», я не знаю.