– Петрович, а нельзя ли мне завтра туда переселиться? У меня сегодня дел по горло.
– Это твое, конечно, дело, но если сейчас не поедешь, то придется тебе жить с первокурсницами. Так что, как хочешь, ты же сама просила. – И мужчина ушел.
– Ну вот, придется ехать. Понимаете, если я сегодня не заселю комнату, то мне придется остаться еще на год здесь с первокурсницами. А там – мои подруги из Владимира, мы все в одной школе учились, питаться мы могли бы вместе – это сейчас очень важно – кооперироваться, иначе не прожить, стипендия крошечная ведь… А первокурсницы всегда – такие единоличницы, я сама такой была, да и неинтересно мне с ними.
– А что подруги, они не могли бы занять комнату для вас? – Спросила Анна и тут же ей стало стыдно за свой вопрос, будто она боится ехать одна.
– Так они ж еще не приехали. У нас занятия официально начинаются с первого октября, какой же дурак приедет раньше срока? Я же специально приехала раньше именно из-за того общежития, кроме того, у меня здесь дела были.
– Ничего, я поеду одна. Вы меня поддержали и я почти знаю, что делать дальше.
– Давайте я вам хоть денег дам немного.
– Нет, нет. Вы тоже без денег. – Запротестовала Анна.
– Ну, я то всегда без денег, но у кого-нибудь да найду – у меня родственников полно, правда, жадные все, но все равно могу иногда и их разжалобить. Берите, не станете же вы меня – такая дама – обманывать? Да и что это за сумма, чтобы о ней вообще вспоминать?
– Обманывать мне вас действительно ни к чему. А вам я свои данные все-таки оставлю.
– Нет, лучше вы мои запишите – это вернее.
– Так я могу вам свои данные по Германии оставить.
– Ну, что касается Германии, то до нее вам еще добраться надо… Так что ваши координаты пока что ненадежны.
Ненадежные координаты. Вот это верно сказала Лиза, думала Анна, спускаясь по эскалатору в метро. Так куда же ей ехать сейчас? Она пока не могла придумать. Может ей удастся как-то вскрыть квартиру Варвары? Хотя, это самый неперспективный проект, так сказал бы наверно Максим. Максим, как его разыскать?
Глава 22
МАКСИМ, понедельник, 22 сентября
Полковник Рудин (он не любил называть себя полковником в отставке) заскочил к себе в агентство лишь для того, чтобы взять кое-какие документы, лежащие в сейфе. Каково же было его удивление, когда он обнаружил свою дверь закрытой лишь на защелку. Но тут его взгляд упал на стол Клементии и он понял, что его помощница на этот раз его опередила – на столе лежала ее сумочка и книга, которую она оставила открытой. Максим заглянул на кухню, потом приоткрыл дверь коридора – его офис занимал одну из малогабаритных квартир в семейном общежитии, – нигде ее не было. Он опять вернулся в комнату, чтобы написать ей записку о распорядке на сегодняшний день. Записку он оставил на раскрытых страницах книги, которую даже немного полистал.
Книга его даже заинтересовала.
СУББОТА
– Я просмотрел твои записи.
Я составил тебе перечень тем, которые ты смогла бы затронуть. Думаю, что смогла бы, а там посмотрим. Но ты должна обострять материал, вносить некоторую стервозность. Вот ты пишешь о зависти в ученой среде. Ну что ты обходишь острые углы – здесь слишком мягко написано. Вот смотри на меня – ученые это такие же стервецы, как я, но только еще хуже – я все-таки не худший экземпляр.
– Но тогда они могут себя узнать? Как же я могу это сделать, не ранив их самолюбия?
– Только так. Жестко и правдиво. Они должны быть узнаваемы. Профессор В-ков должен узнать себя и увидеть – какой же он негодяй. – Он захохотал. – И член-корр С-нич пусть узнает себя – такой душечка и такая большая скотина. Тебе что, жалко их? Кстати, а что бы ты обо мне написала?
– Я обязательно опишу тебя и ты сам себя узнаешь.
– Нет, это ни к чему. Не могу же я о себе писать, что я подлец, негодяй. Кстати, я забираю твои записи. Может быть, я и возьму тебя в соавторы. Может быть. – Сказал он, задумчиво перелистывая мою папку с листами.
Только тут я поняла, что пишу не для себя, а для него… Он так загорелся идеей создания книги об ученой среде, что даже стал разговаривать со мной чуть ли не каждый день. И все заставлял писать и писать.
– Триста страниц? Смотри, уже тянет на книгу. Мы ее интересно издадим. А ты пиши, пиши…
Однако осенью его уже не интересовала книга – она была отложена. Прошло еще три месяца. Он случайно дал почитать знакомому редактору эти записи и тот отнесся к ним с большим интересом. В этот же день он пришел на работу в прекрасном расположении духа и тотчас же вызвал меня.
– Я встречал в жизни только одного талантливого человека – себя. – Сказал он и довольно расхохотался, сунув руки в карманы, что означало: я хитер и тем самым доволен собой. – Шутка. – Пояснил он. – Но теперь вижу другого – не менее талантливого. Ты талантлива и это очевидно. Все. Вечерами, ночами, праздниками ты будешь писать. Ты обязана писать для меня. Я хочу издать эту книгу.