Тем летом на улице было хорошо — свежо и ветрено. Мы решили читать не в библиотеке, как обычно, а в парке. Мияко собрала волосы в пучок простой черной резинкой, но ветер его растрепал. — Они сплетничать начнут, — посетовала Мияко.
— Угу, — промычал я и поднял голову. — Это же классно! Сплошные плюсы, да?
Мияко зацокала языком:
— Потому что меньше девчонок станут тебя доставать?
Я продолжал читать, вернее, делать вид, что читаю, не усваивая ни одного слова на странице.
Подавшись к Мияко, я уловил клубничный аромат: она всегда пользовалась одним и тем же шампунем.
— Ну, что думаешь? — прошептал я. — Эти сплетни следует пресечь?
Мияко отстранилась и пожала плечами:
— Каким образом? Мы побеседуем с каждой из девчонок?
— Нет, я… Я не об этом, — проблеял я.
Мияко заглянула мне в глаза, и у меня снова подскочил пульс. Глубоко вдохнув, я вспомнил признание, которое столько раз проговаривал бессонными ночами. Слова вырвались сами собой…
— Ты мне нравишься, — выпалил я.
Мияко нахмурилась.
— Я хочу встречаться с тобой. Стань моей девушкой! — частил я.
Мияко молча заливалась краской. Ну, это, по крайней мере, лучше, чем безразличие.
— Не смешно, — наконец произнесла Мияко.
— Я и не пытался тебя рассмешить.
Я нервно сглотнул.
Мияко поднялась:
— Довольно, Рюсэй, ты перегнул палку.
— Мияко, настроен я серьезно, и ты это понимаешь.
«Прекрати!» — товорила ее напряженная поза, а я не мог.
— Пожалуйста, давай хоть попробуем! — не унимался я.
— Нет! — отрезала она. — Я же говорила, что ничего у нас не получится.
Мияко развернулась, и ушла без оглядки.
Потрясенный до глубины души, я попроовал сосредоточиться на книге. Нужно же как то успокоиться.. Нет, бесполезно. Погожим июльским днем я во второй раз признался в своих чувствах любимой девушке, а она отвергла меня, и глазом не моргнув.
Обратная поездка в Уэно казалась нескончаемой. Целую вечность пассажиры садились на автобус, целую вечность водитель кружил по улицам. От скрипа дверей на каждой остановке меня замутило, от шумных подростков в хвосте салона заболела голова.
Кондиционер работал на полную мощность, морозя пассажиров, но я прислонялся к окну и грелся на полуденном солнышке.
На очередной остановке в автобус сел мужчина средних лет в костюме с потрепанным кожаным портфелем в руках. Оглядев салон, он выбрал свободное сиденье передо мной. Едва поездка продолжилась, новый пассажир достал из портфеля газету.
На первой странице стояла дата. — 21 апреля 1990 года.
Мияко Сумида погибла три дня назад, а жизнь шла своим чередом. Отцветала сакура, окаймляя улицы нежным оттенком сладкой ваты. Школьники в форме ели ванильное мороженое у дороги. Птицы клевали что–то в парке.
К моему окну пристал лепесток. Я обвел его указательным пальцем, но вот автобус тронулся, и лепесток с резным краем упал на землю.
— Рю, ты как, ничего? — спросила сестра.
— В порядке, — после секундной заминки ответил я, упорно глядя в окно. — Разумеется, я в порядке.
Фуми–нэ вздохнула, и я покосился на нее. Она нервно теребила пальцы. На одном ногте у нее облупился лак. На ноготь я не смотред сознательно: сестра расстроится, поняв, что я заметил скол. Она очень старалась поддерживать безупречную внешность. «Внешняя красота — первый шаг к внутренней красоте и душевной гармонии», — любила повторять она.
На очередной остановке вошла целая ватага парней, судя по форме, из футбольной команды местной школы. Они стояли у двери и громко болтали, двое посматривали на Фуми, но та их не замечала.
— У тебя новые поклонники, — шепнул я.
— Угу, — буркнула Фуми, не удосуживаясь поднять на них глаза.
Пристальные взгляды сестры, устремленные в никуда, я всегда считал причудой, но сегодня Фуми–нэ меня встревожила. Я взял ее за руку:
— Фуми–нэ, а ты сама в порядке?
— Не знаю. — Она повернулась ко мне: — Неожиданно получилось, да? Мне вот кажется, я еду в студию и буду ждать Мияко. Кажется, она вот–вот там появится.
— Давай так и поступим, — проговорил # глядя перед собой. — Поехали в студию!
Сестра кивнула, и я сжал ей ладонь.
Автобус развернулся и проехал мимо озаренной солнцем лужайки. Малыши играли в салки — носились друг за другом с хохотом и криком. На руку мне упала теплая слеза — сестра беззвучно плакала, пока я считал малышей. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
Не успел я досчитать, автобус медленно повернул еще раз.
Фуми–нэ потянула меня за рукав:
— Я неважно себя чувствую.