— Мияко, ты такая хорошенькая! Я ведь могу звать тебя Мияко?
— Да.
— И поскольку я сейчас без пары, если у тебя есть красивый старший брат, можешь меня с ним познакомить. — Фуми–нэ одарила Мияко своей фирменной улыбкой.
— Уверена, ты и рисуешь отлично. Ты собираешься приступить сегодня?
Мияко глянула на меня:
— Вообще то я даже не представляю, в чем заключается работа. А еще… — Взгляд Мияко скользнул к Фуми–нэ, которая теперь смотрела на меня, — Еще я не умею рисовать.
— Рюсэй, ты не объяснил ей, в чем заключается работа?
— Сказал, нужно помогать тебе, и это правда.
— Бестолковщина! — вздохнула сестра. — Так вот, я художница, сейчас на заказ пишу уличную фреску для приюта. Стена довольно большая, поэтому нужны помощники покрасить ее в фоновый цвет, потом обвести контуры, которые я нанесу, потом закрасить их. Работа тяжелая, кропотливая. Ты как, возьмешься?
Мияко кивнула.
— Тогда начнем сегодня. До места пешком доберемся: это минутах в пятнадцати ходьбы отсюда.. — Фуми–нэ наклонила голову: — Ты хочешь красить в этой одежде? Вдруг испачкаешься?
— Ничего страшного. Я могу начать сейчас же.
— Отлично, тогда собираемся. — Фуми–нэ отошла в сторону, потом бросила через плечо: — Если день продержишься, найму тебя до окончания проекта.
— Тогда приступим сегодня.
Солнце стояло еще высоко, когда Фуми–нэ ушла за ланчем. Мы начали покрывать стену белой грунтовкой.
Дул прохладный ветерок, но Мияко взмокла от пота и сняла свитер. Под ним оказался лавандовый топ на бретелях, сейчас уже испачканный краской. Волосы она собрала в пучок, но непослушные пряди липли к лицу. Мияко, полностью сосредоточенная на покраске стены, поправлять их не удосуживалась.
— Утомительно, правда? — Я опустил кисть в ведерко с краской. — Если хочешь, передохни, я сестре не скажу.
— Нет, за деньги же стараюсь, — напомнила Мияко. В этом была она вся. Сначала казалось, дело в чистом упрямстве, но постепенно я начал восхищаться ее стойкостью.
Я посмотрел на Мияко и удивился, перехватив ее взгляд.
— Что ты высматриваешь? — спросил я, отворачиваясь. — Вот, разглядела, наконец, сходство между тобой и Фуми–нэ, — ответила Мияко. — Черты лица у вас одинаковые, особенно носы. Они у вас обоих тонкие, поэтому профили такие благородные.
Я смутился:
— Звучит почти как признание моей привлекательности.
— Этого я никогда не оспаривала. Лицо у тебя правильной формы и глаза красивые.
От такого комплимента я засмеялся, правда не слишком весело:
— Еще тебе следует похвалить мой характер
Мияко тоже засмеялась:
— Да, конечно. Я не из тех, кто проводит время с несимпатичными мне людьми. — Мияко заглянула мне в глаза: — Вряд ли в говоила об этом вслух, но мне очень нравятся наши совместные походы в книжный
— Мияко, давай встречаться! — не сдержавшись, выпалил я.
Она внимательно посмотрела на меня и покачала головой:
— Я не могу.
Я нервно сглотнул:
— Почему?
— Потому что это ты.
Я решил, что ослышался:
— Что, прости?
— Ты мне слишком дорог как друг. Если начнем встречаться, то рано или поздно разочаруемся. Тогда и вместе быть не сможем, и шестерку нашу развалим.
— Откуда уверенность, что получится именно так?
— Отдельные затеи обречены на ‚ провал, — ответила Мияко и посмотрела на меня. — Извини. — Она словно не сокровенным делилась, а излагала сухие факты.
Я потрясенно молчал, желая стереть свои чувства к Мияко, как ей того хотелось. Вот только отрицание того, что я влюбился в первый раз, ничего не меняло.
— Сестра у тебя замечательная. — Мияко сменила тему. — И смелая, раз выбрала нетривиальную профессию художника.
Я через силу вернул себя к разговору:
— Не спеши с выводами. Фуми–нэ хотела быть доктором.
— Почему же не стала?
— Не у всех есть деньги на университет, а медуниверситеты особенно дорогие. — Я методично покрывал стену белой краской. — У Фуми–нэ талант к рисованию. Она вела уроки в детской художественной школе, потом открыла свою студию, но художницей становиться не собиралась. Так вышло само собой.
— Ясно.
— Рисование ей не ненавистно, но это и не мечта, — пояснил я, стараясь не думать о том, чем Фуми–нэ пожертвовала ради нас — ради меня.
— Что она хочет изобразить на фреске? — спросила Мияко, погружая кисть в ведерю с краской.
— Точно не знаю. Наверное, что–то для детей и пастора, которые здесь живут, — пояснил я. — Дети скоро вернутся, и ты сможешь с ними поиграть.
— Я не люблю детей. — Мияко потупилась.
— Правда? Трудно представить, кажется, ты обожаешь детишек! — поддразнил я. — Погоди, вот заведешь своих…