— Не будь идиотом, — отрезал Артур. — Возможно, я и прикован к этому городскому дому двенадцать месяцев в году, но я точно знаю, что ты ни за кем серьезно не ухаживаешь. Может быть, ты планируешь нанять актрису, чтобы она сыграла роль твоей жены?
— У меня есть девушка на примете. Она согласится выйти за меня замуж.
— Кто? — хмыкнул Артур. — Какая-нибудь несчастная уродливая старая дева?
Генри вспыхнул: выпад деда попал точно в цель.
— Ей всего лишь двадцать один год.
Победно хлопнув ладонью по подлокотнику кресла, Артур воскликнул:
— Я так и знал! Кто эта несчастная?
— Энн Фостер.
Артур в задумчивости сдвинул свои кустистые брови. Он давно уже удалился от общества, и Генри рассчитывал, что дед не знает Энн. Но он ошибался.
— Это та толстушка? Ради Господа Бога, Генри, ты мог бы выбрать кого-нибудь получше. Неужели «Морской Утес» заслуживает того, чтобы ты пожертвовал ради него жизнью, приковав себя навсегда к этой уродине?
Затем выражение недоумения исчезло с лица Артура, сменившись подозрением.
— А ведь ты и не собираешься быть прикованным к ней всю жизнь, не так ли, мой мальчик? Поэтому ты и выбрал ее. — Казалось, эта мысль привела его в восторг.
Лицо Генри окаменело.
— Как я уже сказал, я сделаю все что угодно ради спасения «Морского Утеса». Даже женюсь на уродине.
Дед закрыл глаза и так долго не открывал их, что Генри показалось, будто старик уснул. Когда Артур, в конце концов, поднял веки, Генри увидел на лице деда совершенно новое, невиданное прежде выражение. Это было лицо человека, потерпевшего поражение.
— Ты больше похож на своего отца, чем я полагал прежде.
Глаза Генри засверкали от нового приступа гнева, и он сказал:
— Не думай, что ты можешь оскорбить меня сравнением с моим отцом.
На лице деда появилась мягкая улыбка.
— Я и не собирался оскорблять тебя. Я хотел сделать тебе комплимент. Самый большой из всех возможных.
Генри резко отвернулся, желая скрыть замешательство. — Я знаю, что ты думаешь о моем отце.
— Ты уверен?
— Я не намерен сейчас обсуждать этот вопрос. Желаю тебе хорошо провести день, дедушка. Следующим поводом для моего приезда к тебе будет подписание бумаг о вступлении в права наследства. До свидания.
Генри двинулся к выходу из кабинета.
— Не думай, что все у тебя получится так легко, Генри, — предостерег его дед.
Генри повернулся с торжествующим видом.
— Условия, при которых собственность и деньги моего отца станут моими, оговорены достаточно четко. Не желая отдать мне столь незначительную часть наследства, ты толкаешь меня на крайние меры.
Артур грохнул кулаком по подлокотнику.
— Этого я не допущу! — закричал он, утратив над собой контроль. Солнце вновь светило старику в спину, не давая Генри возможности увидеть выражения бешенства на лице деда.
— У тебя нет выбора, дед. Никакого выбора.
Он вышел из комнаты, кивнув Вильямсону, который тут же кинулся к Артуру.
Закрывая за собой дверь, Генри услышал сердитые крики и спокойный голос Вильямсона, старавшегося успокоить разбушевавшегося старика. Генри рассмеялся. Победа впервые осталась за ним. Насвистывая, он вышел из дома и влился в оживленную толпу людей, фланирующих по Пятой Авеню.
Артур постепенно успокаивался, и хотя все его тело еще сотрясалось от бессильной ярости, он достаточно твердо приказал:
— Сейчас же принесите сюда мой дневник.
Пришло время рассказать Генри правду о его родителях и о той ужасной тайне, которую хранит в своих стенах «Морской Утес». Уже несколько месяцев Артур чувствовал, что смерть подбирается к нему все ближе и ближе, и боялся неизбежного конца почти так же сильно, как и необходимости открыть Генри страшную правду. Но он не может позволить внуку самостоятельно обнаружить истинную причину, по которой он не отдает ему «Морской Утес». В тысячный раз он проклинал свою глупость и немощность, помешавшие принять необходимые меры еще много лет тому назад.
Вильямсон принес письменные принадлежности и дневник, куда он под диктовку заносил воспоминания своего хозяина. Верный слуга и близкий друг, Вильямсон скоро останется единственным, кто знает об ужасных событиях, произошедших в «Морском Утесе» пятнадцать лет назад. Заняв привычное место у сверкающего полированной поверхностью письменного стола, он приготовил перо.