Энн разрумянилась, Моррисон улыбался, а Генри боролся с желанием подойти и оторвать ее от него.
— Что за черт, — пробормотал он, более сердитый на себя, чем на нее. Он получил то, что хотел. Он объяснил Энн, почему получилось так, что ой испортил, ей жизнь. Он даже добился от нее понимания причин, двигавших им в то время. Ее поцелуй объяснил ему, что она поняла, а ее недовольство и поспешное бегство сделало очевидным то, что она злилась на себя за это понимание. Ему было знакомо это чувство, ведь он всю свою жизнь разрывался между ненавистью, любовью и гневом к своему деду.
Танец закончился, и Генри увидел, как Алекс поклонился Аннет, одарив ее сверкающей улыбкой, обещающей следующий танец, которого, скорее всего, никогда не будет.
Алекс порхал от одной женщины к другой, не обременяя себя особыми обязательствами, оставляя за собой шлейф из разбитых сердец. Но он не был виноват в этом. Он никогда не проявлял ничего большего, чем дружелюбие, и никогда не предлагал ничего, кроме прогулки по Белльвю или танца в «Казино». Если от женщины ему был нужен не только танец, на этот случай у него имелось несколько замужних подруг, которых ему вполне хватало. Они устраивали его, а он их. Страдания, причиненные его ветреностью, были целиком на совести женщин и девушек, которые считали, что если мужчина способен запомнить их имя, то он уже, несомненно, влюблен.
Генри в этом отношении очень походил на Алекса. Именно поэтому, когда ему срочно понадобилось жениться, ему не к кому было обратиться с серьезным предложением руки, кроме Энн. Энн Фостер, некрасивая девушка, которая не станет поднимать шума, когда он ее бросит. О Господи, как он только смог придумать такое?
Он не просто придумал, он воплотил этот омерзительный план в жизнь. Все. Точка. А теперь он сделал все, что мог, чтобы очистить свою совесть. И теперь должен был бы чувствовать, что с его плеч свалился огромный груз. Но то, что он на самом деле чувствовал, скорее можно было бы назвать паникой. Такое же чувство он испытывал в детстве в конце августа, когда вот-вот должны были начаться занятия в школе, и волшебство летних дней подходило к концу.
— Какая восхитительная девушка, — сказал Алекс.
— Тогда женись на ней. Она уже по уши влюблена в тебя, — отозвался Генри.
— Ну и где же здесь радость трудной победы? — спросил Алекс, остановив взгляд на Беатрис Лейден. — Кстати, о трудных победах, где твоя бывшая жена? Прогуливается по пустынным теннисным кортам с мистером Моррисоном? Или, возможно, он уже уговорил ее посетить его яхту сегодня вечером? Ты должен увидеть эту яхту, Генри. Настоящее чудовище. Она стоит на якоре возле «Шато-сюр-Мэр». Она даже больше, чем «Альва» Вандербилтов. В субботу вечером Моррисон устраивает на яхте банкет. Я, конечно, приглашен туда. Могу взять тебя с собой, если хочешь.
Два года назад Генри, не раздумывая, согласился бы. Но теперь мысль о том, что предстоит общаться с сотней пьяных людей, не привлекала его.
— Я случайно услышал, как Моррисон пригласил на свой банкет некую мисс Фостер.
— Она, конечно, отказалась, процедил Генри сквозь зубы.
— Напротив. Она с радостью согласилась. И нет никаких сомнений, что она потащит с собой подругу.
Генри почувствовал, что его охватывает паника. Он не мог понять, почему Энн согласилась принять участие в таком банкете. Не может же она быть настолько наивной, чтобы не понимать, что ей нельзя посещать такие вечеринки без сопровождения. Какая муха укусила Моррисона, когда он решил пригласить ее? Такая девушка, как Энн, не может… Поток его мыслей вдруг резко оборвался. В качестве разведенной женщины Энн вполне может посещать подобные вечеринки без сопровождения. Сейчас она была как раз такой женщиной, которую не знающий ее мужчина может пригласить на подобный банкет. Генри бросил на Алекса испытывающий взгляд и улыбнулся.
— Не объявил ли ты себя ее опекуном, дружище? — Генри рассмеялся, чувствуя себя необыкновенно проницательным оттого, что так быстро раскусил желание своего друга пойти на этот банкет. — О, это было бы слишком, даже для меня. Алекс Хенли в роли защитника двух невинных девушек. А кто защитит их от тебя?
Теперь уже Алексу пришлось напряженно цедить сквозь зубы:
— Энн — в полной безопасности, находясь со мной, и ты знаешь об этом. И поскольку ее подруга тоже идет, кто-то должен побеспокоиться о том, чтобы они не попали в неприятности.
Генри даже посочувствовал другу, лицо которого приобрело несвойственный ему розовый цвет.