Я размял шею, расстегнул пуговицу на пиджаке и сел в кресло рядом с Мэйвен.
– И не зови меня персиком, – сказала она.
– Тогда как же мне тебя называть? – спросил я. – Девушкой моей мечты? Морской сиреной?
– Как насчет Мэйвен, раз уж так ее и зовут? – влез Папаша Пи и медленно моргнул, глядя на меня так, словно я был подростком, который уже конкретно его достал. Если честно, я и правда отчасти вел себя как подросток, но ничего не мог с собой поделать.
Мне нравилось действовать Мэйвен на нервы.
Интересно, что произойдет, если я буду манипулировать умело?
Мэйвен показала мне язык после небольшого замечания от нашего вратаря, а затем повернулась к нему и протянула руку.
– Спасибо. Вроде официально мы не знакомы. Я Мэйвен Кинг.
– Уилл Перри, – сказал он грубовато, крепко пожав руку.
– А вот мы зовем его Папаша Пи, – вмешался Джексон.
Брови у Мэйвен поползли на лоб.
– Почему?
– Ну, потому что он на самом деле папа. И у него самый милый ребенок на свете.
– А еще потому, что у него железные кулаки и он наказывает, как отец, – объяснил Картер. – И с шайбой обращается так, будто пацан пытается пригласить его дочь на свидание, а его дочь – это ворота. Не влезай – убьет.
Щеки Мэйвен слегка порозовели, и она улыбнулась Уиллу.
– Папаша Пи. Мне нравится.
– У нас всех есть прозвища, – сказал Картер. – По правде, это немного бесит, но тут уж никуда не денешься.
– То есть? – спросила Мэйвен.
– Ну, в хоккее так случается. Иногда прозвище созвучно с твоей фамилией, а иногда ты совершаешь какую-нибудь дурость, и она прилипает к тебе на много лет. Иногда прозвища удостаиваешься благодаря играм: например, Папаша Пи – это в честь фамилии Перри, но еще он – Пикулька.
– Пикулька? – поморщилась Мэйвен.
– Да. Потому что на льду он молодец, как соленый огурец, – пояснил Джексон.
Мэйвен рассмеялась, и ее смех прозвучал так легко и воздушно, что мне захотелось закупорить его в бутылку. Казалось, от разговора с парнями она успокоилась, а язвительность, с которой она обычно ко мне обращалась, медленно сходила на нет.
– Значит, он Папаша Пи, – сказала она, показав на Уилла, а потом навела палец на Джексона. – А ты кто?
– Бритци, – ответил он. – Моя фамилия Бриттен. А Картер – Фабио.
– Из-за волос, – пояснил Картер, проводя рукой по своим каштановым волосам средней длины, а потом потер щетину. Уилл снова фыркнул и смерил его взглядом.
У Папаши Пи были самые длинные волосы.
– Потому что его фамилия Фабри, – вклинился Джексон. – А еще он с дамами обращается неумело, поэтому мы из смеха зовем его Фабио.
В ответ Джексону засунули в ухо обслюнявленный палец.
– А ты? – спросила Мэйвен, наконец-то повернувшись ко мне, и в ее медово-золотистых глазах заплясали искорки. – У тебя какое прозвище?
– Мистер Кинг.
– Почему? – нахмурилась она.
– Потому как ты слишком независима, чтобы взять мою фамилию, когда мы поженимся, – выходит, мне придется взять твою.
От изумления с губ Мэйвен сорвался смешок, и она покачала головой, снова скрестив на груди руки.
– Считаешь себя таким милым, да?
– Как щеночек.
– Скорее, как кобель, – не преминула ответить она.
– В миру он Винс Кул, но для нас – Мальчишка Танни, – сказал Картер. – Потому что в первый же вечер перепил «Ирландской бомбы» в O’Briens и постоянно просил сыграть «Мальчонку Дэнни», хотя группа играла южный рок, а не ирландскую музыку.
– Не, для меня он просто Голубь, – возразил Джексон, закинул лодыжку на другое колено и завел руки за голову. – И навсегда им останется.
Мэйвен не сводила с меня глаз.
А я сомневался, что вообще смогу когда-нибудь оторвать от нее взгляд.
– Голубь? – наконец спросила она.
– Голубь, – ответил я. – Еще одна кличка для новичка.
– А-а-а, – задумчиво произнесла Мэйвен. – Мне нравится. Голубь. Могу я тоже ею пользоваться?
– Можешь называть меня, как захочешь. Только убедись, что тебе нравится выбранная кличка. – Я наклонился чуть ближе и тихо произнес: – Есть у меня ощущения, что ты часто будешь ее произносить. Возможно, и на разных децибелах. Может, попробуешь и покричишь ее погромче, чтобы понять, подходит тебе или нет?
Мэйвен снова зарделась, и по веснушчатым щекам разлился легкий румянец. Я ухмыльнулся, но Мэйвен тут же закрыла рот и покачала головой.
– Ты планируешь усложнить мне жизнь, да? – спросила она.
Я наклонился еще ближе.
– Давай по-честному: тебе бы это понравилось.
Она не ответила, но в том и не было нужды.